Выбрать главу

Король послал за Марией Жозефиной, и когда они остались вдвоем, он сердечно обнял ее.

— Дочь моя, — сказал он, — мне страшно.

— Он очень болен, сир, — ответила она. — Я боюсь за него и за вас тоже.

— За меня?

— Вы проводите почти все время в одной комнате с больным. Вы знаете, чем он болен. И я вижу, дочь моя, как вы сами измучены. Но вы смелая женщина, наверное, одна из самых смелых женщин во всей Франции. Поверьте, я говорю то, что думаю. Я боюсь, дочь моя, что скоро потеряю сына, а вы — мужа.

Она сжала кулаки и плотно сомкнула губы, слушая короля.

— Я буду сидеть при нем, пока он не поправится, — сказала Мария Жозефина, как только король умолк. — Я делала это раньше, когда никто уже не верил, что он выживет. И теперь я снова сделаю это.

Король с нежностью всматривался в ее лицо. «У нее сильная воля, — думал он. — Странно, что раньше я не замечал, что она казалась мне бесцветной. Добрая женщина вовсе не значит глупая».

— Дорогая моя, — с чувством сказал король, — вы сделаете это, я знаю, что сделаете. Но вы должны знать о том, что сказали мне доктора. Они говорят, что та болезнь легких, от которой страдает мой сын, может быть заразной. Те, кто постоянно находится в душной комнате больного, тоже могут со временем заболеть.

— Мое место рядом с мужем, — сказала Мария Жозефина.

— Вы губите себя. Надо, чтобы кто-то разделил с вами тяжкое бремя ухода за больным.

Глаза Марии Жозефины загорелись огнем:

— Мне нечего ни с кем делить. Уход за ним — не бремя, — твердо сказала она.

Король положил руку ей на плечо.

— Я буду молиться вместе с вами, дитя мое, — сказал он и поцеловал руку Марии Жозефины. — Будем надеяться, что молитвы старого грешника и самой добродетельной молодой женщины при нашем дворе не останутся без ответа.

***

Дофин с каждым днем становился слабее. Мария Жозефина неизменно оставалась при нем. Наверное, он был бы удивлен, а, может быть, и сокрушен, если бы однажды утром, пробудившись и открыв глаза, не увидел ее.

— Простите меня, — сказал он как-то ей, — простите за то горе, которое я причинил вам.

Она в ответ покачала головой:

— Вы дали мне счастье, — ответила она.

— Я люблю вас, — сказал он ей, — как никого больше...

— Вы говорите так, потому что знаете, что я хочу это услышать?

— Нет, я говорю так потому, что это правда. Я давно уже не встречался с ней. Ах, Мария Жозефина, как бы я хотел, чтобы вы поверили мне! Вы заслуживаете гораздо большего, чем я дал вам.

Она снова покачала головой, выражая свое несогласие с ним.

— Прошу вас, не надо... Не говорите об этом. Сейчас мы вместе...

— Да, вместе, только времени впереди осталось немного.

— Нет, — возразила она, — я выходила вас, когда вы болели оспой, и сейчас спасу.

— Мария Жозефина, вы всегда со мной, когда я нуждаюсь в вас. Моя сиделка, утешительница, моя жена, моя любовь...

— Я так счастлива, — сказала она, — что готова хоть сейчас умереть.

***

Дофин знал, что умирает. Казалось, смирение и кротость снизошли на него свыше.

Как может человек, знающий, что смерть его близка, столь безмятежно смотреть правде в глаза? Вопрос этот не давал покоя многим из окружения короля, и сам же король ответил на него.

— Жизнь моего сына была безупречна, — сказал он. — Он не испытывает страха перед тем, что ждет его впереди. Если бы все мы жили так же добродетельно и достойно, как он, то и нам бы не страшно было смотреть в лицо смерти.

Двор вынужден был оставаться в Фонтенбло, потому что больного дофина нельзя было вывезти оттуда.

Дофин знал, что все остались здесь из-за него, и чувствовал себя виноватым, понимая, как бы хотелось всем переехать в Версаль, где жизнь была интереснее и удобнее.

— Боюсь, что причиняю двору большие неудобства, — сказал он. — Жаль, что болезнь моя так затянулась.

Он старался избавить своих врачей от лишних трудов и тихо лежал, притворяясь спящим, чтобы только дать им вздремнуть, сидя в своих креслах. И не только им, но и своей жене, проводившей бессонные ночи у его постели.

Настал декабрь. За окнами кружили в воздухе снежные хлопья. Глядя на них, дофин думал о том, что прихода весны он уже не увидит.

Врачи сказали королю, что жизнь дофина на исходе.

— Меня очень беспокоит бедная Мария Жозефина, — сказал врачам король. — Она уверена, что он будет жить. Я думаю, она сознательно обманывает себя, оттого что ей невыносима мысль о жизни без него. Она совсем измучилась. Ей нельзя оставаться с ним до конца. Это будет для нее слишком тяжело. Она и так уже изнемогает. Я сам пойду к ней и настою, чтобы она отдохнула у себя. Когда она уйдет, пусть к моему сыну придет кардинал де Ларошфуко для последнего обряда.