И это были не просто слова. Отец любил ее больше всех на свете. Она часто вспоминала тот день, когда он пришел к ней с матерью и объявил, что она станет королевой Франции. При этом воспоминании на глаза ее всегда наворачивались слезы,
но это были не слезы горечи из-за утраченного счастья, а слезы тоски по отцу: они, естественно, не могли встречаться так часто, как обоим хотелось бы.
Но жизнь продолжается, думала она, и каждый новый день как две капли воды похож на вчерашний. Она и ее маленький двор, отдельный от большого двора короля, жил по правилам, установленным ею: молитвы, встречи с ее придворными дамами, вот как сейчас, игра на клавесине, немного рисования, карты по вечерам и ранний отход ко сну.
Луи теперь редко ее посещал, и она была ему за это даже благодарна. Пусть теперь другая страдает от его любовных страстей! Бедная мадам де Помпадур, как она все это выносит? Она вдруг поняла, что высказывает свои мысли вслух:
— Мне кажется, маркиза сегодня выглядела довольно усталой. Маленькая группка оживилась. Герцогиня оторвалась от книги.
— Ваше Величество, я слышала, она страдает от истощения, — сказала мадам д'Ансени. — И у нее бывают приступы слабости.
— Правду знает только мадам дю Оссэ, — вставила свое слово мадам де Рюплемон. — Но она преданно оберегает и маркизу, и ее тайны.
— Как хорошо, что у мадам де Помпадур есть такой преданный друг, — сказала королева и улыбнулась своей троице. — Я знаю, что значит дружба.
— Эта дама весьма непопулярна в народе, — пробормотала герцогиня де Люин.
— Подобные дамы не всегда пользуются народной любовью, — добавила королева.
— Народ был бы доволен, если бы вы, мадам, почаще появлялись в обществе Его Величества, — заявила герцогиня. — Я слышала, что в городе постоянно обсуждают дорогу на Компьен.
Эта ссора между королем и столицей — она рождает множество неудобств. Кое-кто говорит, что...
— О! — воскликнула мадам д'Ансени. — Если бы Его Величество расстался с маркизой и вел бы себя с Вашим Величеством так, как когда-то...
Королева стиснула рубашку, которую она вышивала для какого-то парижского бедняка, и мысли ее унеслись далеко-далеко — прочь из этих апартаментов, прочь от этих дней, в прошлое: вот она прибывает на свою первую встречу с королем в маленькое местечко поблизости от Море, которое с тех пор известно под именем Королевского перепутья. Вот она выходит из кареты и видит своего пятнадцатилетнего мужа — самого красивого из юношей. Она счастлива, она знает, что любима — она, нищая дочь бездомного короля, девушка на семь лет старше своего юного супруга. Но для него все это не имеет значения... Счастливые дни давно миновали и не вернутся вновь. Следовательно, ей не стоит о них вспоминать — сожаления рождают слабость.
Так о чем это говорят ее женщины? Разговор становится опасным: Помпадур. Дорога на Компьен. Это не те темы, которые следует обсуждать с королевой, строго придерживающейся этикета. Губы ее сжались в твердую линию.
— Прошу вас, — обратилась она к герцогине, — продолжить чтение.
А в шато Беллевью мадам де Помпадур ожидала прибытия короля.
Какой мир и покой царили в этом прекрасном месте! Была б ее воля, она бы взяла с собой сюда только свою дочь Александрину и мадам дю Оссэ, и отдыхала бы здесь где-нибудь в тенечке. Но это было невозможно. Она много потрудилась, чтобы обрести свое нынешнее положение, а чтобы удержать его, придется трудиться еще больше. Она не имеет права ослаблять хватку, она должна удержать короля, она обязана держать в руках все нити.
Она приехала из Версаля полчаса назад, чтобы убедиться, что к приему короля все готово. К счастью, Беллевью — недалеко от Версаля. К несчастью, не так уж далеко от Парижа, и любопытные жители столицы имеют возможность своими глазами видеть эту последнюю из причуд королевской любовницы.
Она глянула на позолоченные часы: скоро, скоро король будет с ней.
Маркиза неторопливо вышла в сад. Солнышко грело так ласково, ни ветерка, тихо — время словно остановилось. Она подумала о том, что и после ее смерти все здесь останется таким же. Люди будут приезжать в Беллевью и говорить: «Это тот самый дом, который король построил для мадам де Помпадур». И будут думать о ней как о самой удачливой женщине своего времени — они ведь не знают, чего ей все это стоило.
— Александрина! — позвала она маленькую девочку, которая разглядывала золотых рыбок в пруду. Рядом с девочкой стоял мальчик на несколько лет постарше.
Дочка подбежала к ней. Какая же она некрасивая, эта малышка Александрина! Ну ничего, ей всего семь, со временем она наверняка похорошеет, но все равно ей никогда не сравниться красотой с матерью.