— Дорогие присутствующие, уважаемые профессора латыни. Для меня особое удовольствие прочитать маленький доклад на тему «Крылатые латинские выражения и их расположение в высоком стиле языка» в столь утонченном кругу. Я хотел бы начать свой экскурс с Ювенала, о котором упоминал еще Сенека, или это было наоборот…
— Оставь, — сказал я, взял его за руку и усадил снова на диван. — У меня нет настроения для твоих потешек. Давай закончим.
— Да, сэр! — отчеканил Даниель. — Хотя в этом деле нет точки, скорее разные линии, переплетающиеся в некоторых местах. Сейчас я исхожу из того, что все, что ты сейчас услышишь, не удивит тебя. Может, только одна или две связи вследствие высокой степени стечения обстоятельств все же…
— Ну, разворачивай, — сказал я в нетерпении, — свой ковер-самолет!
— Первая нить, — начал Даниель, — такова: твой Колридж создает выдающиеся стихотворения, описывает аномальные видения, полные водяных чудовищ и демонических возлюбленных, в течение всего одного года. А потом — ни одного удачного текста, за исключением, пожалуй, оды депрессии.
— Унынию, — поправил я его, — там речь идет о подавленном состоянии…
— Не перебивай меня, — сказал Даниель, полностью войдя в роль церемониймейстера великого целого. — Итак, идем дальше. Известный нам Александр Маркович пишет хорошие стихотворения приблизительно в промежуток между двадцатью одним и двадцатью четырьмя годами жизни. А потом ничего. Колридж становится запутавшимся метафизиком, Маркович — славным и уважаемым преподавателем. Но в любом случае они оба забрасывают лирику на обочину собственных историй и обустраивают городскую жизнь. Но, если разрешите такое страшное слово, оба несчастливы.
Я хотел было что-то возразить, но взгляд Даниеля пресек все мои попытки.
— Вторая нить: Колридж пишет стихотворение о «Кубла Хане», приняв приличную дозулауданума. Также баллада о морских разбойниках, если я правильно тебя понял…
— «Поэма о старом моряке»! — выкрикнул я в отчаянии. — Там не было пиратов!
— Как всегда. Хорошо, о моряке. Тем не менее тоже вдохновленная сновидением. И Жеральдина впрыгнула в стихотворение прямиком из кошмара. Господин Маркович сейчас тоже видит кошмары. Поразительным образом ты вспоминаешь о мозговой деятельности самого господина Колриджа. И все это заканчивается в одной комнате, которая больше смахивает на конец XVIII или начало XIX века, чем на настоящее. — Даниель прервал себя сам, бросил печальный взгляд на опустевшую бутылку граппы. Но я не стал на это реагировать. — Третья нить, — сказал мой друг и издал душераздирающий вздох. — С.Т.К. не случайно попадает в жизнь Александра, если не считать ранние мимолетные встречи. А именно благодаря студенту, чья возлюбленная срывает предохранитель у нашего профессора кислых щей. Он, однако, не теряет полностью рассудок, а отмечает некоторые поразительные события. Неизвестная дама двигается по его дому так, словно ей все досконально известно. Ко всему прочему она оставляет двусмысленные послания, которые разбивают такую укрепленную личность, как господин Маркович.
— Что, — прошептал я, — это я тебе тоже рассказывал?
— Рассказывал, мой дорогой друг, рассказывал. — Даниель сделал бездонный глоток из моего стакана. — Итак, — произнес он с определенной долей пафоса, — все эти судьбы переплетены между собой таинственным образом. Твоя жизнь связана с Анной, равно как и с жизнью твоего поэта. Только юнец, как ты его называешь, кажется, ничего об этом не подозревает. Он боготворит тебя даже больше, чем свою подругу, и мешает во время изысканных обедов на троих. Завораживающий и в то же время странный узор из нитей и узлов, словно великий ткач, — Даниель посмотрел на потолок, — выпил целый стакан лауданума, стремясь утолить жажду.
— Забавная инвентаризация, — сказал я. — Может, у тебя даже есть план распутывания?
— У меня нет, — абсолютно серьезно, даже с некоторой злостью произнес Даниель. Он был недоволен, потому что я не спешил дать ему добавки, — но у тебя есть.
— Загадка или ты хотел пошутить? — спросил я. — Поясни-ка мне, чтобы я понял.
— Смотри, — Даниель наклонился вперед, словно духовный отец во время отпущения грехов, — место, где сходятся все нити, — это комната из твоих снов. Самое лучшее, что ты можешь сделать, — обратить внимание на детали. Может, тебе следует, как Колриджу во время его посещения дворца хана, прихватить с собой какую-нибудь драгоценность. Пусть не стихотворение — я больше не буду настаивать, — но хотя бы ключ к загадке Анны. Или, придерживаясь нашей терминологии, найди нить Ариадны, которая приведет тебя в последнюю комнату лабиринта.