Камин был мило отделан под старину. В то, как утверждал путеводитель, что камину исполнилось двести лет, смогло бы поверить, пожалуй, лишь наивное привидение. На стенах висели репродукции — ничего нового, о чем я не читал бы раньше. Портрет Колриджа кисти Питера ван Дейка; реакционные карикатуры Гилрея[140] из «Anti-Jakobineг Magazine amp;Review»,[141] попытавшегося изобразить демократов и радикалов., окружавших Колриджа и Саути, в виде жаб и ослов; портреты Сары, Пула, Саути и Джозефа Коттла — первого издателя Колриджа из Бристоля.
Во второй комнате первого этажа — бывшей кухне — рядом с плакатом Риппингилла «Stage Coach Breakfast»,[142] изображающим Колриджа и Вордсворта за завтраком, и симпатичной акварелью Грета-холла располагалась мини-библиотека, ответственным за которую был, несомненно, посвященный. На немногих полках здесь присутствовало почти все, что могло понадобиться поклоннику Колриджа: полное собрание сочинений оксфордской прессы; избранные поэмы, изданные Тедом Хьюджем вместе с умными эссе в качестве предисловия; новаторская биография Ричарда Холмса. И здесь же стоял маленький томик из психологической серии «Faber amp;Faber» «Understanding Women».[143]
Я наклонился, собираясь достать с нижней полки фотоальбом Густава Дореса с морскими зарисовками — в своем роде символическое преклонение перед неожиданным изобилием, и вдруг почувствовал на своем плече чью-то руку.
За мной стоял, сияющий как медный таз, хранитель этого дома. Он протянул мне руку:
— Френсис, — сказал он, — Дамиан Френсис. Очень рад. Я вижу, вы знаток… — Тут он закашлялся. Видимо, он боролся с этим предложением. Хотел было его проглотить, но не получилось, и он продолжил, — что редко случается среди немецких посетителей.
До настоящего момента я произнес, может быть, всего пару фраз. Естественно, без акцента.
Уже через несколько минут мы углубились в милую беседу на узкие темы. Сэр Дамиан достал откуда-то пару складных стульев (к счастью, достаточно прочных), две чашки чая и пепельницу. Его рассказ о Колридже пронизывал дух заботливости, к тому же, казалось, сэр Дамиан был убежден — родись он во времена Колриджа и возьми его под свое отеческое крыло, поэт не совершил бы так много фатальных ошибок.
— Посмотрите, — сказал хранитель, указывая пожелтевшим пальцем на сад в окне, — там, с той стороны, находился дом Томаса Пула, стоял совсем дверь к двери. Он мог бы помочь Колриджу. А что он сделал? Тоже допустил ошибку. Он прикрывал это дерьмо. Вместо того чтобы помочь бедному юноше с разводом.
У меня не осталось сомнений — Дамиан Френсис был абсолютно невысокого мнения о миссис Колридж.
Мои возражения, например упоминание о путешествии в Германию, не возымели успеха. Вообще-то я даже не был уверен, что он слушал меня.
— Не обманывайте себя, — сказал он мне, скручивая уже пятую или шестую папиросу, — их брак был дерьмом. Большой горой навоза, в которой погряз парень.
Когда же я упомянул о «волшебном годе», рассчитывая на его рассуждения, он сплюнул табак на подоконник.
— Ничего удивительного, — возразил он, — он мог бы писать и дальше, до конца своих дней, будь рядом с ним настоящая женщина!
Равно как и Мартин был одержим идеей того, будто Вордсворт погубил карьеру Колриджа, так же и мистер Френсис был убежден — единственная вещь могла уберечь его от несчастья, — женитьба на мисс Саре Хатчинсон.
— Пойдемте, — пригласил меня Френсис, — я кое-что вам покажу.
Мы поднялись по винтовой лестнице на второй этаж, к спальне. В моих сонных артериях раздался ритмический стук.
Френсис вошел в комнату, а я остался за дверью.
— Что случилось, доктор? Не интересно?
— Нет-нет, очень даже интересно. Даже больше чем вы думаете.
Шаг вперед — и я уже стоял в спальне Самюэля и Сары.
Ничего. Снова ничего. Нет даже ничего похожего.
Воздух вырвался из моей груди. Слишком долго я не дышал.
В одной из стеклянных витрин находился меч. «Меч, — гласила табличка, — Самюэль Тейлор Колридж носил в 1793 году, когда поступил на службу в качестве солдата разведбригады Шеллингского полка, дабы убежать от долгов за Кембридж. Тогда он взял себе имя Сайлас Томкин Комбербах».
Все же в Стоуэй я узнал что-то новое.
— Не задерживайтесь долго около металлолома, — поторопил меня мистер Френсис, — здесь настоящие сокровища.
С гордостью он указал на застекленный шкаф в нише. На полке рядом с чернильницами и перьями лежала прядь волос, перехваченная красной лентой.
140
Джеймс Гилрей (1757–1815) — английский график; Автор грубовато-гротескных карикатур на английскую аристократию.