Выбрать главу

— Ваш кофе, Глеб Аверьянович!

Девушка поставила передо мной кружку и вазончик с сухим печеньем.

— Спасибо! — улыбнулся я радушно, одним уж этим заглаживая в ее глазах свой дурацкий поступок. — Можете идти домой…

Она восприняла это, как должное, но, перед тем как покинуть кабинет, положила на угол стола длинный белый конверт.

Я вопросительно поднял брови:

— Что это, откуда?..

— Только что принесли с нарочным! Смешной такой рыжий парнишка в крагах и с красным шлемом, развозит на мотоцикле почту. Сказал, личное.

И действительно, на белой бумаге, насколько я мог видеть, стояли полностью мое имя, отчество и фамилия, а под ними, в лучшем стиле канувших в Лету времен, было выведено: «В собственные руки».

— Хорошо, оставьте!

Не дожидаясь, когда секретарша покинет комнату, я сделал большой глоток кофе и раскрыл лежавшую передо мной папку. Самое время было заняться, наконец, соглашением. Вооружившись отточенным карандашом, я собрал волю в кулак и углубился в текст, благополучно дошел до слов: «стороны договорились о нижеследующем», как вдруг отвлекся и кинул быстрый взгляд на угол стола. Лежавший там прямоугольник притягивал меня словно магнитом. Не люблю я получать письма, особенно личные. Добрые вести люди предпочитают сообщать, глядя в глаза, или, в крайнем случае, по телефону, а к услугам почты прибегают лишь вознамерившись сделать ближнему какую нибудь пакость. А тут еще вечер пятницы и корреспонденция доставлена с посыльным! Есть о чем призадуматься…

Подступившие сумерки наполнили комнату серой мглой и только конверт оставался ослепительно белым. Я колебался. Из глубин памяти всплыл яркий зимний день. Мальчишкой лет пяти, я шел за ручку с мамой и был страшно горд подпоясанным кушаком полушубком и ушанкой, в точности как у взрослых. Близился Новый Год, жизнь была полна радости и самых приятных ожиданий. А вечером перед традиционным чаем достали из почтового ящика такое же вот письмо и еще гадали от кого бы оно могло быть. Под низким красным абажуром стоял накрытый стол, из мягкого полумрака над диваном выступали старинные, доставшиеся родителям по наследству картины, в доме было тепло и уютно… только рухнуло все это в одночасье. Что было в том бумажном ящике Пандоры?.. Что было, то и было, догадаться не трудно. Начало было! Начало мытарств и хождения по мукам, начало долгого пути по кругам рукотворного ада. Отца бесконечно куда-то вызывали, мать нервничала и плакала, а у домашних появилась манера говорить тихо, а то и шепотом. Все вокруг стало другим и никогда уже не было веселым и радостным, как прежде. Страх, особенно перед собственным государством, калечит жизнь и разъедает душу, а у нас в семье он был еще и в крови.

Что-то в глубине меня отчаянно противилось тому новому, что вместе с лежавшим на углу стола посланием готово было войти в мою жизнь. Закурив и взяв, как если бы между прочим, конверт в руки, я принялся его разглядывать. Бумага на ощупь была плотной и, наверняка, дорогой. В левом верхнем углу находился вензель в виде державшего в лапах заглавную букву «В» льва. Зверь не выглядел страшным, но казался чем-то недовольным. Имя мое было набрано четким, стилизованным под готический шрифтом. Все еще не вполне уверенный, что письмо надо вскрывать, я уже тянулся за лежавшей на столе миниатюрной шпагой. Купил ее в сувенирной лавке в Толедо, а может быть у музея Прадо, когда путешествовали с Сашкой по Испании. Хорошее, как теперь представляется, выпало нам тогда время, но вспоминать его желания не было. Главным достижением эволюции, думал я, вспарывая плотную бумагу, следует считать умение человека не думать о том, о чем думать не хочется, да и не думать вообще, но это уже высший пилотаж, доступный далеко не каждому. Между тем, на полировку стола, выпав из конверта, скользнула размером с открытку золотистого цвета карточка. Короткий, выведенный каллиграфическим почерком текст гласил: «Виконт де Барбаро имеет честь пригласить господина Дорофеева Г. А. на обед, который состоится…» Далее следовало указание времени и места протокольного приема пищи.

Рука моя, по извечной российской привычке, сама собой потянулась к затылку. Приглашение не только удивило, но и порядком озадачило. И дело тут было вовсе не в титуле, с какими проходимцами мне только не приходилось пить. Если угодно знать, мне и самому предлагали заделаться князем, и недорого стоило, но я отказался. Дело было в другом: никакого виконта с таким именем я не знал! Был среди работавших на фирму людей один португалец со смешной, чисто русской фамилией Барбоссо, но Барбаро, как с приставка де, так и без нее, среди моих знакомых не числился.