— Заработался…
Господи, как же ему хотелось, чтобы Александра Николаевна улыбнулась, сказала, что и сама это видит, но к его словам она осталась безучастной. Сидела, плотно сжав губы, и ждала, что за этим последует. Ситников разозлился. На себя.: вместо того, чтобы расставить точки над «i», начал, вдруг ни с того, ни с сего, извиняться! Спрашивается: за что? За то, что сутки не отходил от кровати ее мужа?.. Черт подери, оказывается, она замужем! О муже-то он совсем и позабыл, хотя именно из-за него просил ее приехать. Такая милая женщина и вдруг замужем!..
В голове доктора все как-то разом перепуталось. Логика человеческого общения подсказывала, что говорить теперь должна Александра Николаевна, но та продолжала упорно молчать. Откуда у нее это спокойствие? — думал Ситников, закрывая без разбора книги и складывая их в стопку. — Чего она ждет? На что надеется? Что я могу ей сказать?..
Выпрямился, посмотрел на посетительницу:
— Рад вас видеть! Спасибо, что откликнулись на мою просьбу!
Рад?.. С чего бы это вдруг, да еще в таких безрадостных обстоятельствах! А спасибо за что? За то, что пришла навестить родного… а может они в разводе?.. — Павел Степанович попытался вспомнить, что рассказывала ему заплаканная секретарша, но так и не вспомнил. — В конце концов, какое мне дело!.. Только в том-то и беда, что дело было! И, как Ситников ни старался себя обмануть, не мог он этого не знать. Переложил с места на место бумаги. — Держится уверенно, хотя очень бледна и под глазами круги от усталости. О чем это говорит? Да не о чем! Разные в его кабинете случались посетители, унимать истерику сбегался, бывало, весь этаж, а такая вот выдержка попадалась не часто. Или это не выдержка, а равнодушие? Что-то я совсем запутался…
Павел Степанович почувствовал острое недовольство собой:
— Ну-с, Александра Николаевна, что вы хотите мне сказать?..
Такое начало разговора гостью явно озадачило, что, по-видимому, и входило в планы Ситникова. Она открыла лежавшую на коленях сумочку и снова щелкнула замком:
— Можно я закурю?
— Да, пожалуйста, — намеренно холодно улыбнулся Ситников, — если не возражаете, я составлю вам компанию…
Обогнув стол, он поднес к сигарете женщины зажигалку. Закурил и сам, но на свое место не вернулся, отошел в угол кабинета к умывальнику и оттуда, как бы с расстояния, посмотрел на посетительницу. Она чувствовала себя неудобно. Неловкость ситуации усугублялась тем, что доктор вел себя так, будто ждал от нее объяснения:
— Мне казалось… — начала она, пожимая неуверенно плечами, — я думала, вы пригласили меня для того, чтобы что-то рассказать или о чем-то спросить…
Как если бы соглашаясь с услышанным, Павел Степанович кивнул уже порядком поседевшей головой и улыбнулся, но как-то походя, словно мимолетная улыбка была частью некой процедуры. Качнулся с носка на пятку, как делал, наверное, еще в детстве:
— Хорошо бы!.. Хорошо было бы, если бы у меня нашлось что вам сказать… — не спеша подойдя к дивану, Ситников опустился на его потертые подушки, закинул ногу на ногу. Сцепил на колене пальцы. — Видите ли, Александра Николаевна… Впрочем, что, собственно, «видите ли»? Вы знаете, что произошло, а добавить мне к этому нечего! Ваш муж поступил к нам вчера вечером по скорой и до сих пор находится в состоянии глубокой комы. Словесный контакт с больным невозможен, реакция глаз на афферентную стимуляцию отсутствует, картина типичная…
— Извините, Павел Степанович, — перебила его Александра Николаевна, — но я узнала о случившемся только сегодня, незадолго до вашего звонка. Мне позвонил заместитель Глеба, Егоршин, и сказал, что тот в реанимации, но как все произошло толком не объяснил. А буквально через пять минут звоните вы и просите приехать. Вот!.. — пожала она, словно извиняясь, плечами. — Им было трудно меня найти, мы с мужем… нет, не в разводе, а как бы это сказать… Короче, я живу сейчас у подруги…
Удивительная вещь радость, невозможно предсказать когда она приходит. Казалось бы мелочь какая-то, всего одно слово или даже легкое замешательство, а ты уже на седьмом небе и отчаянно машешь крылышками. Черт меня побери, все не так плохо! — улыбнулся Ситников, совершенно позабыв о том привычно грустном, о чем только что думал, стоя у окна. Солидный человек, профессор, он с трудом сдержался, чтобы не взять Александру Николаевну за руку, а ведь после того случая и не мечтал, что с ним может произойти нечто подобное. Тогда, года три назад, увидел в новостях женское лицо и пропал, совсем пропал. С боем выбил отпуск за свой счет, полетел в Самару, под благовидным предлогом разыскал… Разочарование?.. Да нет, слабовато будет! Крах надежд?.. Скорее пустота! Чтобы избежать ее, жизнь приходится наполнять собой, своими мыслями и чувствами. Когда обнаруживается несовпадение ожиданий с реальностью, мир рушится и приходится, скрипя зубами, учиться заново жить. Трудно это, среди массы стилизаций и подделок найти оригинал.
Ситников, как если бы удивился, поднял брови:
— Вот, значит, как? — и тут же солгал: — Впрочем, это меня не касается…
Лгать родственникам профессору приходилось часто, а точнее приукрашивать положение дел и недоговаривать. Ложь эта была во спасение, само же спасение было в руках его команды, только приходило оно, несмотря на все усилия, далеко не всегда.
— Ваш телефон мне дал… как его?.. ну да, Егоршин, — продолжал Павел Степанович, перенося на диван пепельницу. — Как все произошло известно со слов секретарши вашего мужа. Она и вызвала скорую, и позвонила его коллегам, и даже сопровождала Глеба Аверьяновича… — я не перепутал имя? — до порога палаты интенсивной терапии…
Губы Александры Николаевны заметно дрогнули:
— Такая крупная, яркая блондинка?..
Доктор Ситников посмотрел на женщину так, словно она произнесла это на неизвестном ему языке:
— Что?.. Да!.. То есть, нет! Девушка, как девушка, похожа на шуструю мышку, но очень сообразительную. Все сделала быстро, а главное правильно. Если бы не она, неизвестно, что могло бы произойти. Хотя, честно говоря, теперь этого тоже никто не знает! — он невесело улыбнулся. — Ваш муж задержался на работе, к чему-то там готовился, я не запомнил к чему. Вызвал секретаршу и попросил сделать крепкий кофе. Она еще про себя отметила, что выглядит он очень устало, хотела ему сказать, но постеснялась. А когда выходила из кабинета, Дорофеев ее окликнул и задал весьма необычный и я бы сказал симптоматичный вопрос. Обратился к ней на «ты», чего раньше никогда себе не позволял, и спросил нет ли у нее конфликта с человечеством?
— С человечеством, — удивилась Александра Николаевна, — вы сказали: с человечеством?..
— Не я, он сказал! — хмыкнул Ситников и продолжал: — После чего заметил, что в таком случае хорошо ей на белом свете живется, можно только позавидовать… Ну а десятью минутами позже она возвращается в кабинет с чашкой кофе и видит, что Дорофеев сидит, уронив голову на руки, и вроде как спит. Позвала его, не откликается. Испугалась, начала тормошить, а он только что не выпадает из кресла, бедная девушка едва удержала. Дальше вы знаете: позвонила в скорую и этому… Егоршину. Он, кстати, тоже сюда приезжал, важный такой, пальцы веером. Просил обеспечить больному должный уход и пригласить сиделку, у нас на трех тяжелых пациентов приходится одна сестра. Ну а в случае благоприятного исхода поместить вашего мужа в отдельную палату…