— Безусловно, если второму жить не хочется, — с нажимом на «второму» сказал мастер. — А так, сущая правда, об этом знаю только я, уверяю вас.
— Такой секрет, если он действительно существует, вас озолотит, — чувствуя испарину по всему телу, зазвенела голосом Антонина.
— Я об этом же и говорю.
— Каковы условия и сколько стоит ваша установка?
— Условия очень простые: присутствие в доме вашего мужа в момент работы установки, которая стоит полмиллиона долларов.
— Вы с ума сошли!
— Но я гарантирую мужику тот свет.
— Я не могу сразу столько.
— Половину сейчас, половину после поминок.
— Хорошо. Когда сможете приступить?
— Как только вы притащите мужа сюда, именно в эту половину дома, укладете его на несколько часов вот на это место, и исчезнете.
— Он может быть пьян?
— Может, но еще лучше быть ему сонным.
— Заметано. Где вас разыскать?
— Вот телефон, — подал мастер обрывок календаря. — Главное не забудьте, чтобы он лежал именно здесь. Прикажите поставить сюда диван.
— Эта вонь, так и будет проникать в дом?
— Да, это прекрасный повод. Затейте какой-нибудь ремонт наверху.
Они обсудили еще некоторые детали акции, и мастер удалился.
Борис Моисеевич повеселел: его Тонечка переменилась, стала предупредительной и ласковой, вчера едва ли не силой затащила его в постель и вытворяла с ним такие фокусы, какие он хотел получать от нее с первого и до сегодняшнего дня жизни. Эту активность он объяснил тем, что, застукав жену с любовником в особняке, простил ей измену, но сказал:
— Я люблю тебя, ты это знаешь. Но если я не смогу больше быть с тобой, я не стану искать того, что ты наворовала у меня, но уйдешь голой. А сейчас в знак примирения я дарю тебе это бриллиантовое колье.
Она была в восторге, поклялась не изменять, а любить только его. И любила. Особенно последние дни. Затеяла ремонт в особняке. Теперь на второй этаж не попадешь, а на первом по комнатам распространяется какой-то неприятный запах. Антонина глушит его своими духами и собирается вызвать мастера, чтобы откачать из канализации газы.
Сегодня Антонина позвонила в банк и загадочно сказала, что как только он освободится, пусть летит в особняк и узнает потрясающую новость.
«Неужели он станет отцом! Только известие о зачатии ребенка может потрясти его!»-думал Борис Моисеевич. Он скрутил дела и через час после обеденного перерыва поехал в особняк. Антонина ждала его в пустынном доме, выслав из него всех рабочих. Правда, в чулане возле стояков канализации копался какой-то мужик, но и тот быстро удалился.
Антонина встретила его распростертыми объятиями, закружила:
— С тебя самый дорогой коньяк, мой славный банкир. Скоро ты станешь папой!
Именно это ожидал услышать Борис Моисеевич и расчувствовался. Несколько успокоившись, он достал из портфеля, который внес за ним водитель, бутылку коньяка с берегов реки Шаранта и поцеловал жену. Потом они пили коньяк, танцевали, возбужденная Антонина раздела его и тут же, на диване, устроила сеанс любви, от которого он неописуемо балдел и сладко уснул с улыбкой на губах. Снов он не видел, но как сквозь вату доносился отдаленный вибрирующий звук, но спать не мешал. Накачанный коньяком и любовью, банкир не просыпался до самого утра.
Проснулся он по обыкновению в семь утра. Жены рядом не оказалось. Да и как им разместиться на узком диване. Самочувствие у него было нормальное, ему не впервой пить лошадиными дозами, только что-то тяжеловато в левой стороне груди. Не придав значения, он вспомнил вчерашнюю оргию с женой, улыбнулся, окликнул ее. Если бы банкир был внимательнее к себе и пошел принимать душ, то, возможно, обратил бы внимание на точку на вене левой руки. Но так как, в особняке стояла неразбериха, а голос потонул в пустоте, он вспомнил, что в доме ремонт и из прислуги никого нет. Он попытался разыскать жену, которой тоже нигде не оказалось. Исчез неприятный запах, идущий из канализации, видно все же вчера сантехник загерметизировал трубу, откуда шла утечка. Ничего не оставалось делать, как ехать на городскую квартиру, где наверняка находится жена, приводить себя в порядок, завтракать и торопиться в банк. Сегодня у него много дел, заседание совета директоров и прочая и прочая канитель. Выйдя на свежий воздух, он увидел, как подкатывала его машина. Резко шагнув ей навстречу, он почувствовал легкий укол в левой стороне груди, но так как с ним ничего подобного не случалось, не обратил внимания, сел и укатил.