— О, какое богатство, — сказала она, — поделись-ка им со мной, красавица.
— Милочка, я не лесбиянка, — отшутилась дама.
— А мне плевать, я хочу тебя да и только! — хищно сверкая глазами, сказала Евгения, получив одобрительный взгляд Незнакомца. — ТРЕТЬЕЙ особи пора разгрузиться, я давно собираюсь это сделать с женщиной и получить от нее приплод двуполой особи.
— О, Господи, что с тобой происходит? Ты не женщина! У тебя все увеличивается на глазах! — вскричала потрясенная дама, чувствуя свою беспомощность в сильных руках Евгении, которая срывала с нее одежду. — Помогите!
Но Евгения не обращала внимания на поднявшийся визг и крик, оседлала даму, и та почувствовала в себе нечто, оно погружалось. Перепуганная столь внезапным превращением и действиями незнакомки, дама едва не впадала в обморок от омерзения в соприкосновении своей плоти с неизвестной.
В дверь купе колотили, требовали открыть, но Евгения, схватив страшный кухонный нож, не позволяла второй даме откинуть защелку замка.
— Я пригласил вас в этот ранний час не только для того, чтобы Юрий Александрович сообщил тебе, Борис, очень неприятное о твоей Евгении, но для более масштабного разговора, вытекающего из его наблюдений. Мой старый коллега утверждает: я ошибся, полагая, что рождение детей у Евгении с генетическими отклонениями произошло от роковой родственной связи. На самом деле, по словам доктора наук Комелькова, из-за генетических аномалий плода. Я правильно выражаюсь? — вопросительно посмотрел Климов на врача, наблюдая за тем, как с трудом, будто под многотонным прессом, сдерживает себя от вспышки отчаяния Петраков.
— Да, это так, — продолжил убийственное сообщение Комельков. — В настоящее время у Евгении нет беременности, и не было. Нарушение цикла менструации произошло, Борис, наберись мужества, из-за ошеломляющего открытия: в юности она подверглась воздействию радионуклидов, у нее нарушен генетический код, произошла мутация и ее. — доктор сделал паузу, выхватив из кармана платок и принялся промокать вспотевший от напряжения пот, искоса поглядывая на молодого сыщика, который сидел с мраморным лицом и в позе человека, ожидающего сокрушительного удара, и удар этот нанесет никто иной, а врачеватель, по роду своей деятельности гуманист, но сейчас выступающий в роли безжалостного трибуна, опустившего вниз большой палец. — Я сказал, произошла мутация и ее женские половые клетки вытесняются мужскими! Но Санданович утверждает, — заторопился доктор, видя, как отрешенно слушает его Борис, — что это излечимо! Его слова обнадеживают. Я тоже так думаю. У нас есть шанс вернуть женщине ее первоначальное предназначение. Но это будет нелегкая борьба. Не исключено хирургическое вмешательство.
— Я могу ее потерять? — сдавленным голосом, словно на горло ему накатили колесо от трактора, промолвил Борис.
— Ее жизни пока ничто не угрожает, — доктор налил в стакан воды из стоящего на столе сифона и предложил Борису. — Выпей, дружище.
Петраков дрожащей рукой схватил стакан и с жадностью его опорожнил.
— Это очень тяжелое известие, сынок, — сказал мягко генерал, — я так же глубоко потрясен, и по-отечески переживаю за тебя и Евгению. Ты, я думаю, еще поговоришь с Юрием Александровичем на эту тему, и если имеешь силы для дальнейшего делового и очень обстоятельного разговора, то можешь остаться, — генерал вопросительно смотрел на бледного и потерянного, разбитого на голову Петракова.
— Если это будет касаться дела, которое я веду, я готов работать, — не говорил, а хрипел Петраков.
— Да, непосредственно, но оно только отправная точка в решении проблемы вплоть да самых высших властных и производственных структур, выступающих в роли киллера, — ответил генерал, — но ты выйди в коридор, покури, встряхнись и заходи. Мы тут с доктором кое-что обсудим, так что у тебя есть время перегруппироваться.