Суждение было одно: утвердить.
Командир роты говорил коротко: какие бои предстоят, в чем их особенность, что должны делать коммунисты и комсомольцы, чтобы с честью выполнить боевую задачу.
Лично мне все это было уже известно. От кого узнал? От самого командира роты. Два дня назад я, по совету младшего лейтенанта Кузнецова, обратился к командиру роты с просьбой дать мне рекомендацию в кандидаты членов ВКП(б). Командир не отказал. Тут же написал рекомендацию на тетрадном листке, а потом стал рассказывать о том, какие задачи нам придется в скором времени решать, чем, на его взгляд, будут отличаться бои на территории Германии от тех, что приходилось вести раньше. Вторую рекомендацию дал мне Кузнецов. Теперь очередь за комсомольской организацией.
— Бои предстоят необычайно трудные, товарищи коммунисты и комсомольцы, — заканчивал докладчик, — и нам нечего скрывать это от всего личного состава. Враг будет делать все, чтобы отсрочить час своей гибели. Вот почему готовиться к этим боям нам нужно целеустремленно и настойчиво, как никогда. Что нужно сделать в первую очередь?
Докладчик перечислял все пункты, а мы, сидящие вокруг него, наверное, все мысленно прикидывали в уме, что уже сделано, а что нет.
Потом начались прения. Какими были они? Короткими и деловыми. Пройдет много лет, а все буду и буду вспоминать о том, как умели говорить на партийных собраниях на фронте. Какие решения, написанные тут же от руки парторгами, не отличавшимися особой образованностью, принимались! Не было громких общих фраз, не было призывов и лозунгов. Что, кому и когда сделать — вот каков был смысл этих партийных решений. Кто первым поднимается в атаку в таком-то отделении, взводе, кто должен водрузить флажок на захваченном дзоте, увлечь за собой штурмовую группу.
После собрания, когда все направились к месту ночного занятия, меня догнал парторг.
— Устав ВКП(б) изучаешь, Кочерин?
— Изучаю.
— Все понятно?
— О правах и обязанностях члена партии написано просто.
— А в чем же затруднение?
— Да есть кое-что в теоретической что ли части. Я там галочки поставил, хочу, чтобы вы пояснили кое-что.
— Это я с удовольствием. Подходи, потолкуем. И еще, Кочерин: про газеты не забывай, держись в курсе событий. На собрании тебе вопросы будут задавать и на бюро батальона — тоже. А вообще-то, главным, Кочерин, будет то, как ты и твои ребята в предстоящих боях вести себя будете. Вот о чем никогда не забывай.
...Вечером повалил снег, темнота сгустилась, стала словно осязаемой. Объект атаки — господский двор — как бы провалился в нее, и мы лишь угадывали, в каком направлении от нас находятся эти внушительные кирпичные сараи.
Мы лежим на опушке леса. С минуты на минуту должна начаться атака. Внезапная, без артиллерийской подготовки и криков «Ура!». За «противника» действует одно отделение нашего взвода. Если оно не обнаружит нас своевременно и не откроет огонь холостыми патронами, его командиру будет солидный нагоняй. Вот почему держи ухо востро, парень!
Нам тоже несдобровать, если нас заметят раньше времени. Конечно, темень и снег — пока наши союзники, а потом могут стать врагами. Ведь в таких условиях мы можем немного поплутать, не выйти к своим объектам атаки, что в реальном бою грозит большими бедами: можно и пострелять друг друга.
— Ну, скоро там, командир? — спрашивает Сивков, постукивая ногой об ногу. — Душа и та стынет.
Он спрашивает меня не первый раз, хотя отлично знает, что мне известно не больше его. Ждать команды младшего лейтенанта Гусева — такова задача отделения на ближайший отрезок времени, вот почему я ничего не отвечаю Алексею.
Таджибаев и Манукян лежат неподвижно, словно ненароком задремали. Надо посмотреть, что с ними.
Пригнувшись, перебегаю на левый фланг отделения, ложусь рядом с Таджибаевым.
— Как ты, Усенбек?
— Все порядок, товарищ младший сержант.
— Не замерз?
— Не замерз. Когда наступать будем?
— Скоро, Усенбек, скоро. Сигнал атаки не забыл?
— Не забыл.
— Хорошо. Теперь слушай меня...
С Манукяном тоже не приходится много говорить, и я возвращаюсь на свое место успокоенный.
Вспоминаю выступление на партийном собрании роты незнакомого мне ефрейтора из третьего взвода. Он говорил о новичках на фронте, таких, например, как наши Манукян и Таджибаев.
— Беречь надо таких ребятишек. — Ефрейтор, уже немолодой, с заметной сединой в усах, оглядел нас — Да, да беречь! Ведь как они в атаку ходят? Поднялись и пошли в полный рост, напролом, удаль свою показывать. А в атаке, все мы знаем, с умом надо действовать: где перебежать, где пригнуться, а где и ползком сблизиться с немцем. Вот чему учить надо наших молодых.