На помощь приходят артиллеристы и минометчики. Они закрыли нас огневой завесой от пулеметов противника, загнали в траншею его автоматчиков. Если бы не сделали этого, вряд ли кому-либо из нашего взвода удалось вернуться целым.
Справа, позади, горит танк. Но это не 816-й. Наш танк отошел назад и ждет начала новой атаки. Когда она начнется — никто не знает.
Надо окапываться: таков приказ младшего лейтенанта. Делать нечего, видно, придется опять оборону немцев «прогрызать». Для меня это дело знакомое.
Вторую атаку начинаем где-то около полудня. Неудача. Третью постигает Такая же участь. Подорвался на мине 816-й. Его уже утянули в тыл. Без одной гусеницы. Гусеницу заберут потом.
Мы овладели второй траншеей противника только в сумерках с четвертого захода, после того как артиллеристы приволокли на руках пушки и начали почти в упор расстреливать огневые точки фашистов, Среди артиллеристов оказался и расчет сержанта Егорова.
Дорого далась нам эта вторая вражеская траншея. Тут и там на поле чернели трупы павших в бою наших товарищей.
Правда, у меня в отделении потерь больше не было. Под прикрытием пушки Егорова мы подползли почти к самой траншее и пустили в ход гранаты. Бросали их без промаха. Особенно хорошо это получалось у Сивкова.
Затем мы дружно поднялись и на едином дыхании ворвались в траншею. На дне ее, усыпанном стреляными гильзами, лежали два убитых немца, а живые отходили по ходу сообщения. Рядом с убитыми валялись ручной пулемет и две коробки с лентами.
И тут словно из-под земли появляется Гусев.
— Почему остановились, Кочерин? Вперед, к третьей траншее. — Лицо младшего лейтенанта кажется спокойным, лишь губы нервно подрагивают.
— Передохнуть бы малость...
— Вперед, Кочерин! — тихо говорит он. — Мы должны сегодня же овладеть и третьей траншеей. Такова задача полка.
— Есть, вперед! Отделение...
Оглядываю свое отделение. Нет Тельного. Где же Игнат? Замечаю, что младший лейтенант удаляется по траншее в сторону правого фланга и потому медлю с подачей команды. Сивков и Таджибаев стоят рядом.
— Тельный где? — спрашиваю их.
— Тут был. Игнат! — кричит Алексей. — Тельный!
— Иду, — слышится откуда-то слева, и в траншее появляется Тельный, толкая стволом пулемета пленного.
— Вот, фрица знакомого встретил, — говорит он, улыбаясь.
— Что, опять земляк? — гогочет Сивков, с любопытством разглядывая немца.
— Нет, этот не земляк. Что делать с ним?
— Ты где отыскал его?
— Да тут, в блиндаже, Заглянул, думал, никого нет, а он увидел меня и руки в гору.
— Вот что: свяжи ему руки и оставь здесь. Сейчас подойдет второй эшелон, подберут. Все вперед!
Темнеет. Мы идем цепочкой вдоль хода сообщения, держа автоматы на изготовку. Конечно, удобнее было бы спуститься в ход сообщения, но там можно напороться на мину или засаду. А так лучше всего идти по кромке бруствера. В случае обстрела есть прикрытие с левой стороны, да и мины вряд ли кто надумает ставить на бруствере. До третьей траншеи примерно километр. Гитлеровцы пока не стреляют.
Справа и слева слышатся негромкие команды, приглушенный говор. Значит, вся рота идет вперед, как и мы, группками, перестроившись в маленькие колонны. Бьет наша артиллерия. Снаряды ложатся далеко впереди, где-то в районе третьей траншеи. Взрывов не видно.
Туман становится еще гуще и влажнее. Снег тоже сырой, как при оттепели. Он липнет к ботинкам, к полам шинелей.
Интересно развивается бой. Необычно. Немцы задерживают нас перед своими траншеями, а потом отходят, стремясь нанести нам как можно большие потери огнем. А в рукопашную не идут. Нет!
...Нас опять накрывают огнем. Как и всегда, снаряды и мины, даже не «свистнув», плюхаются в землю, взрываются, осыпая снегом, землей, осколками.
— Ложись! — успеваю скомандовать и прыгаю в первую попавшуюся воронку. Но только для того, чтобы передохнуть, прийти в себя, сориентироваться в обстановке.
Ясно, немцы нас не видят. Очевидно, услышали разговоры и вызвали огонь наугад, по площади. Решение может быть единственное: короткими перебежками выйти из-под огня.
Командую и начинаю перебежку первым. Позади меня невдалеке слышится гул танковых моторов. Неужели следом идут танки? Да, идут. Вижу, по крайней мере, три. Один ползет точно по следу нашего отделения, вдоль хода сообщения. Это хорошо. С танками веселее.
— Сивков, Тельный, Таджибаев!
Не отвечают. Не слышат, наверное. Когда грохот очередного взрыва затихает, кричу снова. Услышали, откликаются. Порядок! Можно делать следующий бросок.