Отзвуки боя становятся все слышнее. Они как бы напоминают, что не сегодня, так завтра нам снова предстоит схватиться с гитлеровцами. Передышка кончается.
Впереди была река Дейме.
ПЛАЦДАРМ
— Усенбек! Усенбек! Проснись, замерзнешь ведь! — Сивков трясет Таджибаева за ворот обледеневшей шинели, трет его уши, хлещет ладонями по щекам.
Усенбек не открывает глаз, его грудь едва вздымается, руки безжизненно, как плети, болтаются вдоль туловища.
— Что делать, командир? Кажись, того, кончается парень.
Если бы я знал, что делать! Уж если Сивков в растерянности, то что говорить про меня.
— Давай попробуем катать его, — предлагаю Алексею.
— Как?
— А вот как. — Кладу автомат на полотно узкоколейки, беру Таджибаева за ворот шинели и волоку вдоль невысокой насыпи, потом волоку назад, передаю Алексею.
— Валяй теперь ты!
Он «валяет», но без толку. Таджибаев уже не подает признаков жизни. Принимаю последнее решение.
— Алексей, тащи его в дот, к разведчикам.
— А ты?
— Останусь здесь. Вряд ли немцы сегодня еще сунутся. Смеркаться начинает.
Сивков некоторое время в нерешительности смотрит на меня, на Усенбека, потом снимает вещмешок с дисками от «Дегтярева».
— Пулемет пусть тут будет. В случае чего мигом прибегу. Поехали, Усенбек.
Алексей становится на четвереньки и ползет к засыпанному снегом ходу сообщения, волоча за собой Таджибаева.
Дот отсюда, от узкоколейки, за которую зацепились мы, форсировав реку Дейме, находится метрах в пятидесяти. Его захватили разведчики, успевшие перебежать реку раньше нас, когда лед еще не был взорван. Немцы не ожидали этого и поспешили укрыться в доте, но одного из них разведчики успели свалить автоматной очередью. Он упал прямо в дверях дота. Его попытались затащить внутрь, чтобы захлопнуть стальную дверцу, но разведчики не дали сделать этого. Они вытащили труп, выстрелили во внутрь дота все имевшиеся у них сигнальные ракеты, захлопнули дверцу, а потом заткнули сеном и вентиляционную трубу. Все находившиеся в доте задохнулись.
В отличие от разведчиков мы прорывались на захваченный ими крохотный плацдармик уже по взорванному местами льду, под огнем противника, находившегося за узкоколейкой.
Немцы строили укрепления на левом обрывистом берегу реки Дейме еще накануне первой мировой войны. Правый, открытый и болотистый, простреливался из дотов на большую глубину, и буквально с первых же шагов атаки мы попали под сильный артиллерийский и минометный, а затем и пулеметный огонь.
Особенно досаждали танки, закопанные по башни в землю. Они били даже противотанковыми болванками, только бы положить нас на землю, не допустить форсирования реки.
Не остановили. Не положили на землю. Мы шли в атаку редкой цепью под прикрытием своей артиллерии и самолетов. Здорово работали наши ребята на «илах»! Но что мог сделать даже реактивный снаряд стальной башне дота? Ничего. И все-таки спасибо артиллеристам и летчикам хотя бы уж за то, что они ослепляли вражеских пулеметчиков в дотах, помогли нам прорваться к реке.
Мы ступили на взорванный лед с досками и жердями в руках. Наверное, немцы не сразу догадались, с каким таким невиданно громоздким оружием в руках идут на них русские пехотинцы.
Усенбек провалился в полынью почти у самого противоположного берега. К счастью было уже неглубоко, немного выше пояса, но Таджибаев насмерть перепугался, бросил жердь и начал шлепать руками по крошкам битого льда, пытаясь, ухватиться за край полыньи. Так и выкупался с головой.
Мы едва успели взбежать на косогор, добраться до узкоколейки, за которой укрывались разведчики, как немцы предприняли контратаку танками. Потом нам расскажут, что за реку Дейме была отведена целая танковая армия немцев, имевшая задачу отбросить русские дивизии за реку, если им все-таки удастся ее форсировать.
Нас контратаковали куцерылые T-III под прикрытием двух «фердинандов». Сколько их было, десять, двенадцать, может, меньше — не знаю, но их вполне хватило бы на нас и на разведчиков, тоже ничего не имевших, кроме автоматов и противопехотных гранат.
Выручили артиллеристы, гвардейские минометчики. «Катюши» так здорово накрыли эту группу шедших на нас танков, что им было уже не до контратаки. Они отползли назад, в свои окопы, и открыли убийственный огонь из пулеметов, под прикрытием которых их автоматчики по ходам сообщения подобрались почти к самой узкоколейке. И тогда вступили в бой мы. Артиллерия с обеих сторон умолкла, немецкие танки тоже прекратили стрельбу, чтобы не побить свою пехоту.