- Где вы были? - спросила мисс Картрайт.
- На палубе. Моя соседка по каюте сказала, что так будет легче всего.
- У вас такой цветущий вид, - заметила Фелисити, - словно вы получали от этого удовольствие.
Я улыбнулась и подумала: " По-моему, так оно и есть".
***
Через два дня погода улучшилась. Однако мисс Картрайт была потрясена. Она страдала больше, чем Фелисити, и, по моему твердому убеждению, тетушка жалела о том, что вообще отправилась в это опасное путешествие. Прошло всего три дня, и весь путь был еще впереди. Теперь мисс Картрайт по-настоящему путала такая перспектива.
К этому времени я уже близко познакомилась с Милтоном Хеммингом, казалось, появлявшимся, как джинн из лампы, где бы я ни находилась.
- Не стану притворяться, будто мне не нравилось то, что меня отыскивают, особенно человек, к которому на корабле все относились с таким уважением. Он оказался другом капитана, его хорошо знали члены экипажа, и мне показалось, что он пользуется особыми привилегиями.
Когда мы прибыли на Мадейру - в первый порт, куда заходил корабль, Милтон Хемминг спросил, сойдем ли мы на берег. Я сказала - да, конечно. Однако мисс Картрайт объявила, что не уверена, прилично ли дамам сходить на берег без сопровождения.
Милтон очень серьезно посмотрел на нее и произнес:
- Право, мадам, как вы мудры! Не подобает дамам идти одним, и я хочу умолять вас позволить мне сопровождать вас.
- О, но, мистер Хемминг, я не могу этого допустить. Наше знакомство такое краткое.
- Но, мадам, мы с вами должны позаботиться о том, чтобы с юными леди не случилось ничего плохого.
Он бросил на меня озорной взгляд.
Однако мисс Картрайт, как я с удивлением заметила, была совершенно очарована им. Это поразило меня. Я полагала, что подобная смелость, такая дерзкая мужественность не могла найти отклика в сердце старой девы. Ничего подобного. Мисс Картрайт считала Милтона тем, что называется "настоящий мужчина", и уважала его за это.
Она немного поколебалась, однако перед Милтоном трудно было устоять.
- Ну, что ж, мистер Хемминг, если мы оба пойдем...
- Предоставьте это мне. Я покажу вам остров. Для первой стоянки это просто идеальное место. Он так красив. И всегда был моим любимым портом. А теперь мое восхищение будет кому разделить.
***
Это был счастливый день. Милтон взял на себя заботу о нас, был так любезен с мисс Картрайт и следил прежде всего за ее удобствами, что она сдалась и, по-моему, даже радовалась его обществу.
Милтон нанял тележку, запряженную быками, и мы покатались по городу. Мы отправились на рынок полюбоваться выставленными там на продажу прекрасными цветами, исследовали собор из темно-красного камня, проехали мимо дворца губернатора, старой крепости Сан-Лоренсу и дальше - к старому францисканскому монастырю, где цвели прекрасные сады.
Милтон Хемминг хотел взглянуть на сахарный тростник, росший здесь в изобилии. И мы поехали за город.
Он говорил со знанием дела и многое поведал нам о производстве сахара и о том, как сок из растений перерабатывается на мельницах и в бойлерных. Мне даже захотелось из-за его рассказов посмотреть на его остров.
- Тростник был завезен сюда с Сицилии, Кипра и Крита в пятнадцатом веке и стал в это время основной отраслью промышленности острова. Сейчас он знаменит своим вином. Кто не слышал о мадере? Знаете что, мисс Картрайт, я собираюсь позволить себе некоторые вольности. Можно?
- О, мистер Хемминг, - со смехом отозвалась мисс Картрайт. - Если вы настаиваете, как я могу противостоять вам?
- Я, разумеется, буду следовать вашим указаниям. Однако я собирался сообщить, что здесь у меня есть хороший друг. Он держит винные погреба. Он был бы рад показать вам, как делается и хранится вино. И может даже пригласить вас выпить стаканчик.
- О Боже, мистер Хемминг, это же совершенно неприлично.
- У вас ведь есть защитник, мисс Картрайт, так что вам нечего бояться.
Мы оставили тележку рядом с виноградником и отправились в подвал, где были встречены смуглым мужчиной в кожаном переднике, очень быстро говорившим по-португальски. Время от времени он переходил на ломаный английский. И явно был рад видеть Милтона Хемминга.
Обойдя подвалы, мы получили приглашение сесть на стулья в форме бочек. Стулья стояли у круглого стола, куда нам принесли стаканы мадеры.
Вино было восхитительным. Возможно, под его влиянием Фелисити разговорилась. Она явно наслаждалась нашей прогулкой, сказала, что совершенно очарована островом и хотела бы провести здесь некоторое время.
- Ах, но ведь это задержит ваш приезд в Австралию, - заметил Милтон Хемминг. - А я уверен, вы сгораете от нетерпения, желая туда добраться.
Мгновенное замешательство Фелисити сказало мне - и, уверена, Милтону Хеммингу тоже - многое. Теперь я знала тайну Фелисити. Перед нами была очень испуганная молодая женщина, и чем ближе становилась ее новая жизнь, тем больше она сомневалась, не допустила ли ошибки.
- О да... да, конечно, - отозвалась Фелисити, слишком пылко для того, чтобы ее слова звучали убедительно. Однако я не могла забыть затравленного взгляда ее глаз.
- Где находится его плантация? - спросил Милтон Хемминг.
- В нескольких милях от Сиднея.
- А как называется? Возможно, я знаю ее.
- Грэнвилл. Это фамилия моего жениха. И плантация названа в его честь.
- Уильям Грэнвилл? - голос Милтона Хемминга звучал довольно мрачно.
- Да. Я еду к нему.
- Вы с ним знакомы? - спросила я.
- Можно сказать, шапочное знакомство. Я примерно раз в месяц приезжаю в Сидней. А там в отеле встречаешься со скотоводами и людьми из округи. Мне доводилось встречаться с ним.
- Какое странное совпадение, - вставила мисс Картрайт.
- Вовсе нет, - ответил Милтон Хемминг. - Видите ли, у нас все не так, как в Лондоне. И население Австралии намного меньше населения Лондона, Бирмингема и Манчестера, да и любого большого города. Австралия мало заселена. Люди приезжают много миль и все собираются в одном отеле. Не так уже странно, что встречаешься со многими.
- Да, конечно, - согласилась я.
Однако у меня появилось какое-то тревожное чувство.
Мисс Картрайт уговорили попробовать еще стаканчик, и после него она стала много смеяться.
Мы вернулись на корабль.
***
Тревожное чувство не улеглось. Я была уверена, что Милтону Хеммингу что-то известно об Уильяме Грэнвилле, и что он что-то скрыл, ибо то, что он знал, было не слишком приятным.
Я решила, оставшись с Милтоном наедине, напрямую спросить его. Лучше уж узнать самое худшее сразу. У меня появилось какое-то покровительственное отношение к Фелисити. Из-за ее беспомощности мне хотелось оберегать ее, и я знала, что если уж есть нечто такое, чего мы не ожидали, мы должны узнать об этом.
Подстеречь Милтона было делом нетрудным.
- Мне бы хотелось поговорить с вами... где-нибудь в таком месте, где мы будем одни, - попросила я. Милтон удивленно поднял брови и отозвался:
- Я, разумеется, буду счастлив.
Мы отыскали уединенное местечко и уселись.
- Дело не в том, что вы сказали, а в том, как вы это сказали, - начала я. - Я имею в виду разговор на винодельческой ферме, когда было упомянуто имя Уильяма Грэнвилла. Вы ведь что-то знаете про него, да?
- Я знаю его совсем мало.
- Но что именно вам известно о нем?
- Что у него поместье неподалеку от Сиднея.
- Это мы все знаем. А что особенного вы о нем знаете?
- А что вам угодно знать? Рост? Цвет глаз? Волос?
- Вы легкомысленно себя ведете. Мисс Дерринг собирается за него замуж. Если что-то неладно, по-моему, мы должны быть к этому готовы. Пожалуйста, скажите мне.
- А что вы станете делать с тем, что сочтете неладным?
- Расскажу Фелисити. Мы можем решить...
- Человек должен быть всегда осторожен, высказывая свое мнение о ближних. Он ведь может и ошибаться.
- Тогда почему вы сказали?..
- Дорогая мисс Эннэлис, я ничего не говорил.
- Не говорили. Но намекнули. Вы знаете его, но, похоже, что-то недоговариваете...