Ручей оказался невелик, но вода в нем, от которой никак не могли оторваться ни люди, ни лошади, была свежей и холодной как лед. Присев на ствол упавшего дерева, Том Гэлуэй вытянул затекшие ноги и осмотрелся. Его табун находился тут не больше двух часов назад. Он отчетливо видел следы в траве на берегу.
— Они не больше чем в двух милях от нас, наверняка заночуют в хижине.
— У тебя есть какой-нибудь план?
— Я хочу потолковать с Кэссиди.
— Ты хочешь потолковать с ним? Ты в своем уме? Думаешь, он вот так и будет дожидаться, когда ты доберешься до него?
Угнанные лошади принадлежали Тому Гэлуэю, а за те годы, что они жили вместе, Билл не раз убеждался: его приятель знает, что делает, и умеет добиваться своего. Но толковать с Кэссиди! Нет, ничего хорошего из этого не получится. Иногда Билл просто не понимал своего друга. Когда Том впервые появился в этих краях, о нем много говорили, но никто не представлял до конца, что он за человек.
— Ему придется поговорить со мной, — процедил Том.
Дурная слава шла по пятам за Кэссиди и Горманом всюду, где они появлялись. Числилось за ними и несколько перестрелок, после которых оставались убитые. Билл считал, что с ними еще по меньшей мере шестеро отчаянных головорезов, каждый из которых, если понадобится отстреливаться, способен, не моргнув и глазом, спустить курок. Еще немного, и они объединят угнанных лошадей с каким-нибудь большим табуном, тогда у Гэлуэя пропадет всякая надежда их вернуть. Лошади всегда слишком большое искушение для бандитов, а Том Гэлуэй, хоть и прожил здесь немало лет, по-прежнему считался в этих краях чужаком. Так уж сложилось, что все эти годы ему удавалось избегать конфликтов с соседями. Он работал не покладая рук и заслуженно считался человеком, знающим толк в лошадях.
Подойдя к коню, щипавшему неподалеку траву, Гэлуэй порылся в притороченной к седлу сумке и, вынув два куска сыромятной веревки, прикрепил к бедру кобуру, в которой зловеще блеснул револьвер. Достав пояс, на котором висела вторая кобура, Том точно так же прикрепил ее с другой стороны. В первый раз Билл увидел подобное, хотя знал, что есть люди, стреляющие одинаково метко с двух рук.
Билл повнимательнее пригляделся к другу. Перед ним стоял высокий худощавый человек с бронзовым от загара, обветренным лицом. Веко на одном глазу морщил старый шрам, другой, побольше, был хорошо заметен на подбородке.
Билл повернул лошадь и, пришпорив ее, заставил в два прыжка пересечь ручей. Гэлуэй ехал за ним почти вплотную.
— Взгляни, как берег зарос лесом, — заметил он, — и всего-то ярдах в пятидесяти от хижины. Можно будет там укрыться, если они откроют огонь.
Билл по-прежнему не знал, что и думать по поводу Гэлуэя. Он то и дело поглядывал искоса на своего молодого друга, но, как ни странно, не заметил ни волнения, ни страха. Казалось, они просто преследуют отбившуюся от стада корову.
Постепенно его мысли вернулись к предыдущему разговору. Может, действительно Гэлуэй прав, и ему пора жениться. Он готов был признать, что в его домике у излучины реки временами довольно одиноко. Может, и впрямь пора ему завести жену? Он уже не мальчик, скоро сорок, да и здоровье хоть куда, а если вспомнить, какое славное у него стадо, так за него любая пойдет. Ранчо его процветает, если, конечно, не считать угнанного на этой неделе скота. Он не какой-нибудь ворчун и брюзга и, уж конечно, сумеет сделать женщину счастливой.
Тропинка повернула на запад и скоро привела их к каньону. Узкий вход в него закрывал густой осинник и несколько больших елей. Под их прикрытием Тому и Биллу удалось прокрасться незамеченными почти до самых дверей небольшой, но достаточно крепкой хижины. Позади нее в пристроенном удобном коррале Гэлуэй с радостью обнаружил своих лошадей. Возле крыльца стояли три оседланные лошади.
Неподалеку двое мужчин что-то озабоченно обсуждали, затем к ним присоединились еще двое. В одном из них Билл узнал Гормана, второй, несомненно, был Роббинс. Остальных приятели не знали. И того и другого беспокоило, что они нигде не заметили огромного, больше похожего на быка, чем на человека. Диггера Кэссиди.
— Здорово, парни! — невозмутимо приветствовал Гэлуэй беседовавших бандитов. Его взгляд быстро пробежал по их удивленным лицам. — А где Диггер?
— А зачем он тебе? — глядя исподлобья, процедил Роббинс.
— Ну-ка, замолкни! — цыкнул на него Горман. — Говорить буду я.
Он внимательно оглядел Гэлуэя, затем перевел взгляд на Билла, отметив про себя, что тот предусмотрительно остановил коня в десяти футах за его спиной и несколько правее.
— Чего надо?
— Я хотел только объяснить Диггеру, что он, по-видимому, ошибся, — вежливо начал Гэлуэй, — он случайно прихватил с собой двадцать моих лошадей. Тут у вас хорошие пастбища, ребята, но мне как-то приятнее, когда мой табун пасется у меня на глазах. Я уж жду не дождусь, когда перегоню их обратно, поближе к дому.
— Что ты сказал?! — Роббинс побагровел от возмущения. — Да кто ты такой!
— А ну заткнись! — нетерпеливо гаркнул Горман.
Что-то во всем этом было такое, чего он не понимал, но что ему крепко не понравилось. Перед ним стояли всего двое, но выглядели они настоящими мужчинами. Он узнал Билла и вспомнил кое-что о нем. Билл имел репутацию человека, с которым лучше не ссориться.
Но он был уверен, и это как раз и сбивало его с толку, что командовал парадом не Билл, а другой, тихий и вежливый незнакомец.
— Спросите Кэссиди, — неуверенно пробормотал сбитый с толку Горман, — здесь он босс.
— Знаю, — кивнул Гэлуэй, — но я, к сожалению, не могу ждать. Времени нет, нам ведь еще возвращаться. Вы передайте Кэссиди, что заезжал Гэлуэй и забрал своих лошадей. Он поймет.
— Так вы что, выходит, знакомы с Кэссиди?
— Да, конечно. Более того, Кэссиди хорошо меня знает. Вы только передайте, что я приезжал за своими лошадьми. Если у него будут вопросы, он знает, где меня найти. Скажите, что я всегда к его услугам, днем или ночью.
Не повернув головы, он бросил Биллу:
— Ну-ка, открой ворота, мы и так уже задержались.
Роббинс наконец пришел в себя и шагнул к ним.
— Эй, ребята! Руки прочь от корраля, — гаркнул он. — Убирайтесь-ка отсюда, да поживее, пока живы оба!
Горман по-прежнему был в растерянности. Конечно, их здесь четверо, и они все вооружены; с другой стороны, этот парень утверждает, что он знакомый Диггера.
Билл и ухом не повел, не обратил ни малейшего внимания на крики Роббинса. Подъехав к корралю, он широко распахнул ворота. Роббинс повернулся к Гэлуэю с искаженным от злобы лицом.
— Ну-ка, останови своего приятеля, не то буду стрелять!
Губы Гэлуэя скривились в улыбке, но глаза стали холодны, как две льдинки.
— Горман, уйми парнишку.
Роббинс схватился за винтовку, но гнедой Гэлуэя, повинуясь хозяину, сделал молниеносный скачок в сторону. Раздался выстрел, потом еще один.
Пули сразили Роббинса наповал. Он еще постоял несколько мгновений, покачиваясь и не сводя с Гэлуэя непонимающего и уже невидящего взгляда, потом пальцы его разжались, и, выронив винтовку, он тяжело рухнул на землю.
Опомнившись, Горман схватился за оружие, проклиная в душе мальчишку, втянувшего его в перестрелку, которой он вовсе не хотел. Гэлуэй успел выпустить еще одну пулю, свалив человека, стоявшего, небрежно привалившись, у коновязи. Он упал, увлекая за собой на землю еще одного бандита.
Как только прозвучал первый выстрел, Билл мгновенно обернулся и не раздумывая всадил пулю в остолбеневшего Гормана. Того отбросило к стене, он тяжело сполз, цепляясь за нее скрюченными пальцами.
Последний оставшийся в живых бандит отбросил винчестер, как будто обжегшись, и, подняв руки, прижался к стене дома. Гэлуэй держал его на прицеле.
Лошади уже успели выскочить из корраля и во весь дух неслись к выходу из каньона.