Забыв, что надежда умирает последней.
Правее "Ганомага", метрах в двадцати от него, мелькнула какая-то тень. Смутно знакомая. Поднявшаяся из окопа. Метнувшаяся навстречу врагу. Вскинувшая руку в броске. И вновь рухнувшая на землю.
А спустя секунду прозвучал взрыв. Гулкий хлопок залетевшей в кузов гранаты. Противотанковой. Фугасной.
— Лейтенант! Молодчага! Так их, гадов! Всмятку! — заорал сержант, не в силах сдержать внезапно нахлынувшую на него эйфорию. — Черт, как же ты вовремя, лейтенант… Лейтенант… Володя… ты как там? Живой?
Однако летчик не откликался. Похолодевший от нехорошего предчувствия танкист резко скомандовал в микрофон:
— Марик, Гриша! Быстро к лейтенанту. Не отзывается он, ранен, похоже, — и, дождавшись подтверждения бойцов, пояснил задачу. — Вытаскивайте его по-быстрому и к танку… Давай-давай, шевелитесь, черти. Как хотите, но найдите мне его. Любой ценой.
Отдав приказ, сержант помедлил немного, буквально секунду, соображая, стоит ли пытаться сделать что-то еще. Что-то полезное, нужное. Например, снять поврежденный ДТ со спаренной установки или продолжить наблюдение за полем боя.
Сомнения разрешились относительно быстро и просто. Погасшими экранами ПНВ. "Всё, кончилась техника. Теперь только наружу". Толкнув тяжелую крышку, Евгений ловко выскользнул из башенного люка, мячиком скатился с брони и метнулся под защиту застывшей поблизости тридцатьчетверки. Даже не заметив и не почувствовав, как осыпается гарнитура ПУ, исчезает наброшенный на тело бронежилет, как щелкает в голове некий тумблер. Неведомый переключатель, запускающий странный никому неизвестный процесс. Таинственный, вычищающий из памяти все "лишние файлы". Биты информации. Крупицы знания. О прошлом, которое… в будущем. Сведения о всего лишь нескольких часах. Тех самых, в которых радость побед и горечь поражений. Новые друзья. Новые враги. И та, что навсегда теперь останется в наглухо стертом обрывке. Махоньком кусочке невидимой ленты, выдранном с корнем. Из жизни. Из сердца.
Установленные на растяжках "запалы" сработали как положено. И практически одновременно, сразу в обеих траншеях.
Хлопки двух гранат слились в один, потерявшись в гулком грохоте фугасных разрывов. Земля буквально вздыбилась от мощного удара сотни с лишним кило тротила и пороха. Так, будто в немецкий окоп угодил снаряд из морской двенадцатидюймовки. Тонны перемешанного с глиной песка взметнулись ввысь на добрый десяток метров. Разлетаясь комьями по округе. Накрывая развороченную в хлам артиллерийскую позицию плотным облаком серовато-белесой пыли — такой, по крайней мере, она выглядела на экране переносного тепловизора.
Лейтенант потряс головой и несколько раз прижал ладони к ушам. Судорожно сглатывая, с трудом вталкивая в пересохшую гортань внезапно сгустившийся воздух. Пытаясь восстановить слух и дыхание.
— Вот это да! — спустя пять или семь секунд прозвучало в наушниках.
— Это точно, — согласился с Синицыным Марик. — Жахнуло, так жахнуло.
— Нормально жахнуло, — пробурчал летчик, выглядывая из укрытия. — По плану. А теперь смотрите в оба. Сейчас полез…
Договорить он не успел. От села ударили пулеметы, а на правом фланге замелькали хорошо различимые в ПНВ фигурки врагов. Немецкие пехотинцы по одному выскакивали из-за развалин. Сразу кидаясь на землю, а затем перебежками стараясь подобраться ближе к окопам. Впрочем, лезть в траншеи они пока не пытались, видимо, помня о том, что случилось с предшественниками, решившими воспользоваться ходами сообщения и нарвавшимися в итоге на "мины". И потому "нынешние" фрицы двигались поверху, прикрываясь лишь невысоким земляным бруствером в тылу разгромленной батареи. И даже ракеты в ночное небо не запускали, вероятно, надеясь на темноту. По незнанию. Не ведая о том, что все их телодвижения прекрасно отслеживаются вооруженными "ночной" оптикой красноармейцами.
Примерно через минуту вражеские пулеметчики прекратили огонь, опасаясь зацепить своих, а осмелевшие гренадеры рискнули, наконец, подняться во весь рост и рвануть через траншеи к застывшей невдалеке тридцатьчетверке. Готовя гранаты, полагая, что именно там располагаются основные силы противника.
— Бей! — коротко скомандовал лейтенант.
Кинжальный огонь за считанные секунды остановил атакующий порыв фрицев.
Огонь в упор. Из трех стволов. Двух трофейных МП и одной трехлинейки. А чуть погодя к бою присоединился ДТ комиссара. Негусто, конечно, но на столь короткой дистанции фашистам хватило и этого. Те, кто выжил, моментально залегли, огрызаясь лишь отдельными выстрелами. Наугад, ориентируясь только по звуку. Потом, секунд через двадцать, противник попробовал обойти советские позиции с флангов при поддержке вновь оживших, палящих по площадям машиненгеверов. Однако и этот хитрый маневр закончился неудачей. Точнее, полным фиаско.