…С ошарашенным видом летчик стоял на одном колене и смотрел на весело полыхающий, превращенный в металлолом БТР, слыша лишь звон в ушах. И не слыша ни запросов сержанта в ПУ, ни треска очередей сразу трех пулеметов, ударивших от села. Ударивших наугад, в темноту. Но, тем не менее, зацепивших цель. Случайно зацепивших.
Две пули вонзились в бок, еще одна впилась в руку. Колени неожиданно подогнулись, и лейтенант грузно осел на землю, удивляясь, отчего это так голова кружится и ноги не держат, будто пьяный совсем. Боль пришла позже. Резкая, рвущая, заставляющая грызть зубами ворот, чтобы только не заорать, не заскулить, не завыть, не завопить благим матом. А вместе с болью пришло понимание, что всё, кажется, всё — отбегался. И сразу же: "Живым не дамся". Тепловизор куда-то исчез вместе с противогазом, рассыпалось прахом и переговорное устройство. Но летчик этого не заметил. Протянув здоровую руку к поясу, он попытался расстегнуть клапан на кобуре. Но не смог, поскольку тот уже был расстегнут. И не просто расстегнут, а оторван. И что еще страшнее, ТТ, его родной ТТ со звездами на щечках рукоятки, холодящий металлом пальцы, заряженный и готовый к бою, исчез. По всей видимости, банально выпал из кобуры и затерялся в густой траве, пока хозяин пытался руководить боем, минировал траншеи и бросал "Танюшки" во вражеский БТР.
"Черт! Черт! Черт! Даже застрелиться нечем!" — потеря личного оружия привела лейтенанта в совершеннейшее отчаяние. — "Идиот! Дурень! Лопух!.. Хотя… м-ма-а-ать, граната же есть!"
Граната лежала в подсумке с левой стороны и, чтобы достать ее, пришлось переворачиваться набок и, стиснув зубы и шипя от боли, нашаривать "эфку", стараясь не сорвать раньше времени предохранительное кольцо.
Секунда, другая. Ребристая Ф-1, наконец, легла в потную ладонь, и лейтенант тут же, почти не раздумывая, подтянул гранату ко рту, чтобы попытаться вытянуть чеку зубами. Увы, иного способа поставить "эфку" на боевой взвод летчик не видел. Однако и эта задачка оказалась ему не по силам. Зубы крошились, срывались и никак не желали цепляться за скользкое, удобное для пальцев, но не для зубов, колечко. В итоге пришлось цеплять чеку за ременную пряжку. И лишь тогда, после пары неудачных рывков-попыток, проблема с гранатой всё же решилась. Отлетевшим кольцом с усиками и зажатой пальцами скобой запала.
Облегченно выдохнув, летчик перекатился обратно, на спину. Перекатился и тут же снова чуть не заорал, ткнувшись простреленной рукой, точнее, локтем, в какой-то сучок.
Заполонившая сознание боль неожиданно вернула слух. Но в то же время и помешала. Помешала отследить обстановку. И заметить выскочившего из-за кучи песка вражеского солдата. И еще парочку с другой стороны. Первый немец вскинул карабин, но выстрелить не успел, согнувшись пополам и рухнув на землю. Винтовочная пуля отбросила фрица от лейтенанта, однако двое других не успокоились, а попытались подобраться поближе, метнувшись вперед, не обращая внимания на ударившую по ним автоматную очередь. Впрочем, тут же и заглохшую. И только когда по бугорку и кустам от хутора полоснул пулемет, летчик всё же опомнился, приподнимая голову и вглядываясь в мельтешение неясный теней, подсвеченных близким пожаром. Поздно. Приклад, летящий в лицо — последнее, что смог увидеть лейтенант перед тем, как наступила темнота. Полная и окончательная. Выкатилась из разжавшихся пальцев граната. Щелчок запала Володя уже не услышал.
— Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант, товарищ… — несколько раз повторил в микрофон Марик. Ответа не было, в наушниках звучал лишь треск помех да на самом пределе слуха проскальзывали какие-то неясные отголоски. Тихие шорохи, хрипы, шипение.
— Холмик за кустами видишь? Он вроде оттуда бросал, — отозвался через некоторое время Гриша.
— Вижу.
— Тогда вместе давай. Ты слева, я справа.
— Давай, на раз-два.
Выждав секунду-другую, бойцы рванулись вперед, к небольшому бугорку, уже не пригибаясь, стараясь побыстрее преодолеть чахлый кустарничек. Рванулись туда, где, по мнению Синицына, и должен был находиться лейтенант. Лейтенант, воспользовавшийся, наконец, своей "карманной артиллерией".
Однако до цели они так и не добрались.
— Немцы! — крикнул внезапно Гриша, бросаясь на землю.
— Где? — не понял друга Кацнельсон, вытягивая голову, пытаясь рассмотреть, что там, впереди. Увы, напарник не ответил. Озадаченно потерев ухо, Марик как-то сразу и не сообразил, что гарнитура ПУ больше не стягивает голову. И еще больше поразился тому, что, приложившись к прицелу винтовки, совсем ничего не увидел. Почему? Исключительно потому, что "продвинутый" ПНВ внезапно исчез, растворился, рассыпался, оголяя самый обычный примитивный целик, планку с прорезью. А секунды через три и изумление прошло. Оставив после себя только досаду. Досаду и недоумение. "А чего мы тут делаем-то?.. Не, с фрицами воюем, это понятно. А что за задача у нас?.. Ни черта не понимаю".