На лейтенанта особого внимания не обращают. Лишь изредка оглядывают его, одобрительно хмыкая, поднимая вверх большой палец. Летчик в ответ только пожимает плечами, вымучивая улыбку.
Около обелиска дымит полевая кухня. Рядом с ней с десяток "гражданских". А чуть в стороне стоят и о чем-то разговаривают двое. Мужчина. Седой, крепко сложенный, в куртке камуфляжной расцветки, с погонами на плечах, обутый в грубые ботинки на высокой шнуровке. И девушка. С растрепанными каштановыми волосами, выбивающимися из-под пилотки. В новенькой, но слегка запыленной гимнастерке зеленого цвета. С эмалевыми треугольничками на петлицах — по одному на каждой.
Лейтенант судорожно сглатывает, чувствуя, как уходит земля из-под ног. Как щемит в груди, как бешено бьется сердце. Узнавая, но всё еще не веря. Не веря глазам. Не веря, что так бывает.
— Дядь Сереж, ну чего мы ждем?
— Двадцать минут, Оля. Двадцать минут. Не все еще собрались.
Девушка морщит брови, поправляет упавшую на лоб прядку.
— Двадцать минут, — повторяет мужчина. — Сама знаешь.
— Да знаю я, товарищ майор. Знаю, — чертыхается Ольга. — А всё из-за этого… урода. Эх, попадись он мне, козлина страшная.
— Ругаться, Оля, нехорошо, — поправляет ее майор. — Лучше проверь, что там у нас по танкистам и летчикам.
— Танкисты есть, а с летным составом… — девушка разводит руками. — С летным составом беда. Ни один не пришел.
— Как это не пришел? — удивляется Бойко. — А это тогда кто? Гляди, какой типаж. Прямо хоть сейчас… э-э, за штурвал.
— Ой, правда.
Метрах в пяти от них, возле кухни, стоит какой-то чернявый парень в летной форме времен второй мировой. Просто стоит и смотрит на девушку. Пронзительным взглядом, не отрываясь. Ольга озадаченно хмурится, пытаясь вспомнить, где же она его видела. Или когда?
Впрочем, не важно. Тряхнув головой, девушка быстро подходит к этому странному парню. Резко останавливаясь прямо перед ним, буквально в шаге, почти вплотную.
— Здравствуйте, товарищ… лейтенант, — говорит Ольга. — Вы впервые у нас?
— Здравствуйте… Ольга, — отвечает летчик.
— Мы знакомы?
Лейтенант кивает. Немного смущенно.
— Почти.
— Почти?.. А, понятно, меня тут многие знают.
— Ну да… где-то так. Вы простите, Оля, я тут просто головой немножко, м-м, ударился, так что…
— Голово-о-ой? А ну-ка, дайте-ка я посмотрю.
— Да нет, спасибо, Оля. Не надо. Там ничего страшного. Пройдет.
— Ну, как хотите. Не надо, так не надо, — Ольга опускает руку, отступая на шаг. — Вас, кстати, как зовут, товарищ лейтенант? А то как-то неудобно совсем. Вы меня знаете, а я…
— Владимир, — мягко произносит лейтенант, глядя девушке прямо в глаза.
— Ну, тогда здравствуйте еще раз, лейтенант Володя, — смеется "младший сержант" Фомина.
— Здравствуйте, младший сержант… Оля, — улыбается в ответ летчик. — Вы, если можно, расскажите мне, кто здесь, что и куда.
— Значит, первый раз на реконструкции? — уточняет девушка. — Ну, тогда пойдемте, я вам по дороге всё объясню…
Ольга без тени смущения подхватывает лейтенанта под руку и ведет его к виднеющейся невдалеке технике. Старинной, времен войны. Летчик не сопротивляется. Он просто идет рядом и слушает. О войне, о Победе, о том, какой замечательный сегодня праздник, о том, как долго к нему готовились в местном клубе исторической реконструкции. О том, как должен проходить игровой бой, "в точности" повторяющий события более чем семидесятилетней давности. И лишь один раз он спотыкается и вздрагивает, услышав знакомое имя:
— Свиридяк? Вы сказали — Свиридяк!? Тарас Свиридяк?
— Ну да, Свиридяк, — удивляется девушка. — А вы что, ничего про это не знаете?
— Ну… так… краем уха.
— Странно. А, впрочем, черт с ним, с поганцем. Пусть им теперь следствие занимается. Жуликом.
— И много украл?
— Лет на десять, — хохочет Ольга. — Общего режима.
Лейтенант слушает, как она смеется. Смотрит и слушает, слушает и смотрит. Не отрывая взгляда. Что ж, теперь он точно знает, ради чего стоит жить. И ради чего умирать. Ради чего сражались на той далекой для всех нынешних и такой близкой лично для него войне. На которой он погиб. И… выжил.
Да, он никого ни о чем не просил, не молил, не требовал. Просто… так вышло. Так получилось. Что он опять здесь. На родной, отвоеванной у фашистов земле. В будущем. В настоящем.
Эпилог
"Будь… счастлива… Леся".
Командир танковой роты старший лейтенант Евгений Винарский с трудом оторвал лицо от "подушки", сооруженной из старого вещмешка, и, разлепив глаза, очумело потряс головой, словно недоумевая, что происходит и как он здесь очутился. Спустя пару ударов сердца, осознав, что это не сон, танкист сел. Опустив голые пятки на каменный пол, привалившись к стене, утирая льющий со лба пот. Приходя в себя. Пытаясь разобраться. Отключившись от реальности почти на минуту.