— Благодарю, уважаемый!
Скрипнула дверь, и в магазин вошла пара покупателей. Телемах покосился на них. Смуглые лица, короткие бородки, черные плащи. Настороженные, глубоко посаженные глаза. Персы. Они не были похожи друг на друга, но почему-то двигались на удивление слаженно. Когда гости окинули взглядом заставленные оружием витрины, в их глазах появился нездоровый блеск. Они перекинулись парой слов. Один потянулся к стеллажу с кинжалами. Второй пошел к стойке с мечами.
Телемах отступил, освобождая место возле прилавка. Перевязь с ножами слегка оттягивала плечо. Нужно привыкнуть к их весу.
Искоса он продолжал наблюдать за вошедшими. Что-то в них его смущало. Ловкие экономные движения? Холодный цепкий взгляд? Ну что тут особенного? Мало ли в Халкидоне персидских гостей?
Кивнув приказчику, Телемах вышел на улицу. Пригладил растрепавшиеся волосы и побрел вдоль закрывающихся лавок. Солнце уже почти скрылось за горами европейской стороны.
На углу возле харчевни Аристарха он заметил еще пару персов. Они молча уплетали знаменитую на весь Халкидон шаверму. Телемах ощутил голодное урчание в животе. Надо бы подкрепиться. Он поймал на себе напряженный внимательный взгляд незнакомцев и невольно поправил висящий на боку меч. Что-то его беспокоило в подобном любопытстве.
Махнув рукой Аристарху, Телемах взял свою любимую шаверму с рубленным мясом и острым скифским перцем, про который шутили, что он острее наконечников скифских стрел. Вместо того чтобы сесть за свой любимый столик, он подхватил обернутую берестой шаверму и пошел вниз по улице. Телемах осторожно держал шаверму, стараясь не заляпать плащ, но пару горячих капель упали на его сандалии.
Несколько поджарых вороных жеребцов, пофыркивая и постукивая копытами, стояли на привязи возле постоялого двора. Телемах задержался, разглядывая лошадей. Совсем не похожи на хорошо знакомых, крепких и приземистых фессалийских жеребцов. Эти кони были высокими, тонконогими и грациозными. Симпатичные лошадки. Но очень неуместны здесь, на задворках Халкидона, возле дешевого постоялого двора.
Улицы стремительно пустели. Те немногочисленные жители Халкидона, кто не отправился на праздник в Византий, потянулись в сторону храма Посейдона, стоящего на холме. Там уже зажгли огромные жертвенные костры, и воздух был пропитан дымом и тяжелой гарью.
Раздался призывный свист флейт. Скоро начнется жертвоприношение.
В переулке слева мелькнула чья-то тень. Телемах торопливо запихнул в рот остатки шавермы и повернул следом. Снова несколько незнакомцев в темных плащах. Не слишком ли много незнакомцев для одного дня?
Телемах лихорадочно соображал, как ему поступить. Предупредить Теллида? Но его уже нет в городе. Обратиться к начальнику стражи? И что ему рассказать? Похоже, уже поздно что-то предпринимать. Да и непонятно, в чем состоит угроза. Эллада — открытая страна. Здесь никто не запрещает чужестранцам ходить по улицам и собираться в группы.
Остается одно. Телемах сжал кулаки и торопливо зашагал в сторону постоялого двора, где они с Теллидом сняли комнату на ночь.
2
Перетянутая веревка глубоко врезалась в кожу. Артемисия уже почти не чувствовала ладоней. Изредка она пыталась пошевелить руками, чтобы хоть как-то разогнать застывшую кровь, но каждый раз получала тычок в бок. Больно и унизительно. Она с трудом сдерживала слезы. Всё случившееся было настолько невероятным и произошло так быстро, что она толком не успела испугаться. Даже сейчас ее больше волновала не собственная судьба, а то, как грубо эти дикари бросили в лодку футляр со скрижалью. Они же совершенно не понимают, какое это сокровище!
Артемисия глубоко вздохнула. Ах, если бы у нее не был заткнут рот… Она бы посулила им пять, десять, двадцать золотых талантов! Она бы назвала сумму, перед которой невозможно устоять! Спокойствие… Только спокойствие… Рано или поздно похитители позволят ей говорить. Нужно лишь дождаться этого момента, а потом людская жадность сделает свое дело…
Жадность… Артемисия с ненавистью покосилась на сидящую впереди фигуру, закутанную в серый плащ. Она напряженно вслушивалась, ловя скупые редкие фразы, которыми перекидывались похитители. И, судя по всему, именно этот человек был эллином, а значит, предателем. Кто же он? И сколько посулили ему персы, что этот мерзавец продал свою Родину, честь и богов? Ей показалось, она узнает дорийский говор. Откуда этот подлец? Мессенец? А может, с Аргоса или Мегары? Мегарцы всегда ненавидели афинян и их союзников…
— Вон свет! Правь туда! — коротко приказал впередсмотрящий на персидском.
Лодку качнуло на прибрежной волне. Фигуры в черном налегли на весла. Сделав последний мягкий прыжок, лодка ткнулась в песчаное дно. Сидевший на носу спрыгнул в воду и, упираясь ногами, потянул лодку на песчаную отмель.
Их уже ждали. Еще одна черная фигура поставила фонарь на песок и ступила в воду, Девушку схватили в охапку и потащили на берег, словно мешок с зерном.
— В условленном месте. Не оставляй следов! — отчетливо произнес оставшийся в лодке человек. И налег на весла. Лодка скрылась в темноте.
…
Артемисия очутилась на берегу. Она лихорадочно озиралась, пытаясь понять, куда ее привезли. Нужно запомнить каждую деталь. Потом, когда ее освободят, она всё припомнит каждому из этих мерзавцев!
Предатель в сером плаще подошел к одному из похитителей.
— Ну как? Договор выполнен?
— Да.
Предатель держался развязно и нагло. Но Артемисия никак не могла разглядеть его лицо, укрытое серым капюшоном.
— За девчонку надо бы доплатить.
— Ты же сам сказал, что это случайность, — перс коверкал слова, и Артемисии приходилось напрягать слух, чтобы разобрать его непривычный говор.
— Ты даже не понимаешь, как вам повезло! Эта девчонка — дочь Метона! Главного хранителя скрижали! Она посвящена в таинства и умеет говорить с богами…
— Что это значит?
Предатель развел руками:
— Сам не знаю. Это то, о чем шептались на островах. Знаю лишь, что в паре с девчонкой ценность скрижали возрастает многократно.
Артемисия ощутила приступ ярости. Мерзавец! Какая гнусная тварь! Чтоб он сдох! Впервые в жизни она пожелала кому-то смерти.
— Хорошо. Ты получишь щедрую награду за все.
— Хвала Гермесу!
Перс сделал знак тому, кто встречал их на берегу, и тихо спросил на персидском:
— У вас все готово?
— Да, мой господин, — также на персидском ответил тот. — Мои люди оцепили берег и ждут приказа.
— А что в городе?
— Все спокойно, господин.
— Хорошо… Выдай этому то, что он заслужил.
Глухо звякнули монеты. Артемисия впилась ненавистным взглядом в предателя.
— В каждом кошеле сотня золотых. Держи.
Предатель вцепился в тяжелые холщовые мешочки и начал пересчитывать:
— Один, два, три…
Словно во сне, Артемисия видела, как сзади к предателю подошел один из персов.
— … семь, восемь, девять… — голос предателя звенел от удовольствия.
— Десять! — усмехнулся перс за его спиной и взмахнул рукой.
Предатель вздрогнул и опустил взгляд, с удивлением глядя на клинок, торчащий у него из груди.
Он попытался что-то сказать, но изо рта вырвался лишь хрип, смешанный с кровавой пеной. Его руки безвольно упали, и охапка тяжелых кошельков рассыпалась по земле.
Артемисия отшатнулась и зажмурилась. Но странный свист заставил ее распахнуть глаза.
Всё мигом переменилось.
Убивший предателя перс судорожно дергался на земле, из его шеи торчала стальная рукоять ножа. Перс, отсчитывающий золото, медленно оседал, прижав ладони к распоротому животу. А меж троих оставшихся похитителей скользила стремительная тень.
Снова взмах мечом — и из шеи еще одного перса хлынул кровавый фонтан. Двое оставшихся наконец пришли в себя и выхватили оружие. Но это их не спасло. Темная фигура кружила в смертоносном танце, укрывшись за большим круглым щитом. Звон клинков. Выпад. Перекат. Прыжок. Удар снизу. Укол. И вот еще один враг падает на землю.