Конечно, ему, Алексею, в каком-то смысле проще, его “родины” уже нет. Или ещё нет и никогда не будет. А у всех остальных, кто сидит в этом зале, родина очень конкретна. И что бы тут ни говорилось, эти люди, его друзья и соратники, всё равно в первую очередь действуют ради интересов Эллады или своих родных полисов. Все, кроме Сократа и Пандоры. Сократ всё понимает разумом. Для него мораль абсолютна, логична и ни от чего не зависит. Даже интересы Афин и всей Эллады не способны повлиять на его суждения. А Пандора… Она из тех редких людей, которые понимают всё не разумом, а сердцем. Она всегда чувствует, как нужно правильно поступить. Поэтому в фундаментальных вопросах мира и войны в первую очередь нужно полагаться именно на их мнение.
Это страшное слово “война”… Так просто ее начать, ведь всегда кажется, что она будет легкой, победоносной, стремительной. Особенно, когда ты сидишь в теплом уютном стратегионе и двигаешь солдатиков или модельки кораблей по огромной карте. В такие моменты ты ощущаешь себя властелином мира. И забываешь, что каждое, даже крошечное движение фигур на этой доске — это жизни и судьбы сотен и тысяч людей, за которых ты несешь ответственность…
Леша вдруг почувствовал, что Пандора дергает его за руку. В зале стояла тишина. Все выжидающе смотрели на него. Нужно принимать решение.
— Хорошо. Будем готовить спасательную экспедицию. Отряд из Колхиды обойдет Каспий и двинется на юг. А наш корабль будет ждать их здесь. Пока точкой рандеву назначаем устье Инда…
— То есть на Персию пока не нападаем? — уточнил Евкрат.
— Пока — нет, — решил Алексей и вздохнул. — Но план атаки всё равно разработайте, — повернулся он к Архидаму.
— Вообще-то, план уже готов, — заметил начальник разведки.
— Значит, нужно проработать его глубже. Особенно, если наш флот будет действовать в Индийском океане.
Совет вновь ожил. Все стали обсуждать новые планы.
Алексей устало опустился на клисмос. Пандора коснулась его ладони и еле заметно улыбнулась уголком губ, словно даря какое-то обещание.
Леша закрыл глаза. Скорей бы наступил вечер.
Не стесняйтесь лайкать и комментировать. Это ускорит выход новых глав ;)
Глава 23
Телемах неплохо стрелял. Если птица или кролик попадали в его поле зрения, когда он держал в руках лук, они были обречены. Легкий звон тетивы, свист ветра в оперении стрелы — и короткий предсмертный писк или жалобный клекот. Но проблема была не в меткости. Когда Телемах видел добычу — он не промахивался, но вот найти её, выследить и подловить… В этом и заключалась основная сложность. Чем больше они углублялись в лабиринт невысоких, полуразрушенных ветром, солнцем и временем холмов, поросших сухой жесткой травой, тем меньше им попадалось хоть каких-нибудь живых существ.
Лошадям тоже приходилось нелегко. Телемах старался делать стоянки возле иссушенных солнцем, омелевших речушек, по берегам которых можно было отыскать хоть какую-то растительность, но кони никак не могли наесться впрок.
Два раза они проходили мимо каких-то деревушек. Телемах осторожничал. Прежде чем пуститься в дорогу, он всегда внимательно изучал местность с вершины какого-нибудь холма. Пока что ему удавалось издалека замечать любые признаки присутствия людей.
Погони не было видно. Однако несколько раз Телемах замечал конные разъезды. К счастью, в лабиринте окружающих древних скал было несложно укрыться самим и спрятать лошадей.
Они начинали движение в сумерках и ехали до темноты. Последние дни луна росла, так что, если на небе не было облаков, они могли продолжать путь в ее тусклом свете. Глубокой ночью они делали небольшой привал и вновь седлали лошадей, едва на востоке брезжил рассвет. Они двигались очень медленно и осторожно и останавливались, когда тени редких деревьев становились короче их собственной высоты.
Днем они прятались в какой-нибудь расщелине между скал. Телемах отправлялся в разведку и на охоту, а Артемисия возилась со своей драгоценной скрижалью, стараясь определить их местоположение на карте. И ее наблюдения не очень обнадеживали. В редкий день им удавалось преодолеть более сотни стадий, зачастую — существенно меньше.
Недоверие первых дней между ними ушло. Но отношения продолжали оставаться какими-то странными. Напряжение оставалось. В каждом слове Артемисии Телемаху слышалась скрытая насмешка, пренебрежение или даже снисхождение. И это бесило больше всего, хотя он, конечно, старался не подавать виду. Масла в огонь его неприязни добавляло ее бесконечное раздражающее всезнайство. Стоило ему обронить какое-то слово, упомянуть какой-то предмет, она начинала рассказывать о нем и могла говорить бесконечно. Свойства минералов и небесных тел, особенности рельефа, законы природы, повадки животных — всё это она могла обсуждать буквально часами.
“Как размножаются ежики… — внутренне кипел Телемах, слушая очередную лекцию. — Ты попробуй поймай хоть одного! А потом мне расскажешь!” Но он сдерживал себя и старался говорить как можно меньше. Хотя стоило признать, что порой слушать Артемисию было довольно интересно. Знания девушки действительно были необычайно глубоки и разнообразны. Правда, иногда Телемах терял нить ее рассуждений и просто наблюдал, как она болтает, поминутно поправляя лезущий в глаза непослушный локон или трет пальцем свой вздернутый нос.
Однако оживленность ее рассказов таяла с каждым днем. На Артемисию стало больно смотреть: впалые щеки, острые скулы, голодный блеск в глазах. Их скудные припасы давно закончились, а охота почти ничего не приносила. Через дюжину дней стало понятно, что им жизненно необходимо пополнить запасы, а значит, придется выйти к людям.
Очередной замеченный Телемахом поселок находился на проезжем тракте. Этой узкой, разбитой, петляющей между скалами колее было, конечно, далеко до Царской дороги, вымощенной каменными плитами, но всё же было видно, что ей пользуются достаточно часто. Дорога уходила на северо-восток. А значит, им было по пути. Телемах долго наблюдал из-за скалы, разглядывая бредущих по дороге редких путников. Несколько раз по ней прошли обозы телег, запряженных широкорогими быками. Один раз протрусила кавалькада солдат.
Дорога шла через небольшую деревеньку — россыпь невзрачных глинобитных лачуг. Невысокое здание с плоской крышей на краю поселка было, очевидно, центром притяжения. Возле него спешились стражники и остановился небольшой караван, состоящий из груженых большими тюками верблюдов и мулов.
Телемах следил за деревней несколько часов, затем вернулся к Артемисии.
Услышав его рассказ, она воспрянула духом:
— Что будем делать?
— Надо как-то раздобыть еду.
В глазах девушки мелькнул огонек интереса:
— Как?
Телемах почесал затылок:
— Можно попробовать ночью стащить пару куриц…
Артемисия фыркнула:
— Этого хватит максимум на три дня!
— Да… этого, конечно, мало… — вздохнул Телемах. — И, главное, нужно найти хотя бы мешок овса для лошадей, а лучше пару мешков. Иначе они долго не выдержат…
— Может, купить? У нас же есть деньги?
Телемах кивнул. Харилл успел сунуть ему кошелек, полный золотых персидских дариков и византийских серебряных трезубцев. Этого хватит, чтобы купить припасов на год вперед. Вопрос только в том, как это сделать, не привлекая внимание. Он скептически оглядел свой истрепавшийся, выцветший на солнце плащ. Нет… Он одет как эллин. Впрочем, так же, как и Артемисия. Её голубой обтрепанный диплакс и обветшалый пеплос явно указывали на ее греческое происхождение. В центре Персидского царства появляться в таком виде вредно для здоровья.
— Может быть, поймать какого-нибудь здешнего олуха? — предложил Телемах. — Раздеть, связать — и готово! Надену его рваньё и отправлюсь в трактир или куплю припасы у какого-нибудь крестьянина.