— Ты по-персидски и двух слов связать не можешь! — фыркнула Артемисия. — Любой деревенский простачок сразу поймет, что ты чужак!
— Ну и ладно. Мало ли чужаков бродит по дорогам царства?
— Гораздо меньше, чем тебе кажется!
Телемах вздохнул и поскреб подбородок.
— Может, наоборот, мне переодеться и отправиться туда? — задумчиво протянула девушка. — Я хорошо говорю по-персидски…
— Клянусь Зевсом, я тебе этого не позволю! Это самоубийство!
— Не разговаривай со мной в таком тоне! — вспыхнула Артемисия.
— А ты не предлагай глупостей!
— По-твоему, я глупая?
— Нет. Просто это глупая идея!
Артемисия отвернулась и насупилась.
Повисла напряженная тишина.
Наконец Телемах предложил:
— А чего мы, в общем-то, мучаемся? Я ночью проберусь в какой-нибудь дом и возьму всё, что нужно.
— Ты не сможешь сделать это незаметно!
— А я и не буду… незаметно — хмыкнул Телемах, многозначительно поигрывая мускулами.
— Те, кого ты ограбишь, всё расскажут о нас! И персы поймут, где мы!
— Расскажут, если останутся в живых…
— Ты с ума сошел? Я не позволю тебе убивать безоружных людей!
— Мне не требуется твоего позволения, — отрезал Телемах. — Тут простой выбор: или мы их, или они нас. Я выбираю наши жизни.
— Это преступление! — возмутилась Артемисия.
— А то, что случилось с тобой, не преступление? Тебя схватили и насильно привезли сюда. Теперь тебя преследуют персидские солдаты. По сути, это война, а мы на территории противника. Значит, любой встречный нами перс — враг, и по всем законам его можно убить без зазрения совести.
— Раз уж мы заговорили о законах войны, — холодно возразила Артемисия, — то враг — это тот, у кого есть оружие в руках или кто явно намеревается напасть на тебя. По нашим законам, мирное население не может считаться врагом. Разве тебе не объясняли это на ваших дурацких солдафонских курсах? Или там учили только резать глотки мирным жителям?
Телемах посмотрел на нее круглыми глазами, а потом не выдержал и прикрыл их ладонью.
— У них есть царь, который вероломно напал на нас… Который хотел украсть главное сокровище Византия… — продолжил Телемах, собравшись наконец с мыслями. — Ты же не будешь отрицать, что он наш враг?
— Нет, — нехотя выдавила девушка, — не буду…
— А они подчиняются этому царю, выполняют его приказы, платят ему подати, принимают всё, что он им говорит! Эллины бы никогда не допустили подобного обращения и восстали против тирана! А эти… — Телемах брезгливо махнул рукой в сторону персидского поселка. — Эти безропотно терпят! Значит, они все виновны и им нет оправданий!
— И значит, можно убивать без зазрения совести? Даже женщин, детей, стариков?
Телемах насупился и промолчал.
Артемисия продолжала наседать:
— Враги? А где пределы этой вражды? Где ее граница? Если рассуждать, как ты, то нужно убивать всех! Понимаешь? Кровная месть без начала и конца!
— Это природа войны и природа человека!
— Природа человека? — насмешливо переспросила Артемисия. — Природа человека — это свобода, а не смерть!
— Моя природа, как и любого настоящего воина, — это готовность умереть ради свободы! — возразил Телемах. — Я готов умереть сам и потому имею право забирать жизни врагов!
— А также решать, кто враг, а кто нет?
— Разумеется.
— Значит, ты знаешь, как отличить добро от зла? — неожиданно спросила Артемисия.
— Знаю, — ответил Телемах, но уже без прежней уверенности.
— И как же?
— Добро — это то, что совершается во славу моей Родины. Зло — то, что наносит ей ущерб.
— То есть, когда грабишь и убиваешь ты, это добро, а когда тебя, то это зло? Так получается? — возмутилась Артемисия. — Это логика дикарей!
— Да? А какова же логика “культурных” людей? — брезгливо поморщился Телемах. — Называть добром то, что им выгодно? Что приносит удовольствие и деньги? Что убаюкивает их совесть и греет слепое тщеславие?
— Нет, — спокойно возразила девушка. — Всё, что ты говоришь, это домыслы, которыми успокаивают себя необ… — она осеклась, подыскивая верное слово.
— Ну давай! Чего ты замолчала? Ты ведь хотела сказать “необразованные”? Ну вот такие мы и есть — тупые, недалекие солдафоны! Не умеем думать! Можем лишь выполнять приказы. И действуем всегда только в своих интересах! И в любой момент готовы умереть ради своей страны! Как сделали недавно десять лучших спартанских воинов! Они заплатили своей кровью, а ты боишься замараться! Тогда, получается, их жертва была напрасной?
— Они погибли, защищая идеалы добра и справедливости!
Телемах возмущенно фыркнул и отвернулся.
— Думаешь, Харилл пошел бы убивать мирно спящую семью лишь для того, чтобы ограбить?
— Если бы это было нужно для блага страны, он бы и глазом не моргнул, — хмыкнул Телемах.
Артемисия несколько раз глубоко вдохнула, успокаиваясь и собираясь с мыслями. Только сейчас она наконец начала понимать всё то, о чем когда-то говорил стратег. Изменить образ мыслей людей гораздо сложнее, чем кажется. И очевидные для одного человека вещи вовсе не очевидны для других. Очень непросто найти правильные слова и аргументы, особенно если тебя не хотят слушать и слышать. Ведь у каждого своя правда…
Девушка попыталась повторить многократно услышанные слова стратега:
— Интересы группы людей важнее интересов одного. Интересы страны — важнее интересов группы людей. Но интересы всего человечества всегда на первом месте, понимаешь?
— Я не понимаю, что такое “человечество”. Это просто слово, которое ничего не значит, — нахмурился Телемах.
— Ну, это просто, — примиряюще улыбнулась Артемисия. — Действуй так, чтобы твой поступок мог стать всеобщим законом для каждого человека. И относись к каждому как к цели, а не только лишь как к средству. Вот и всё!
— А это что значит?
— А то, что мир станет таким, каким ты его создашь через свои поступки и решения. Если ты считаешь, что убивать людей ради того, чтобы забрать их вещи, это нормально, то ты и окажешься в таком мире. Не сразу, разумеется. А постепенно. Шаг за шагом… Но мир вокруг станет именно таким, где человеческая жизнь ничего не стоит и ее легко можно обменять на сиюминутную выгоду. Но после того как ты начнешь под надуманными предлогами и пустыми оправданиями отбирать жизни у других, точно так же рано или поздно поступят и с твоими близкими и родными или с твоими потомками. Понимаешь?
Телемах безразлично махнул рукой. Он уже устал от этого разговора. Спорить больше не хотелось. Хотелось есть. Даже еще сильнее, чем раньше. Он приник к скале, продолжая следить за вьющейся между холмов дорогой.
Артемисия уселась на землю, облокотившись спиной о скалу, и стала разглядывать густые пушистые облака, плывущие в пронзительной голубой синеве. Облака, так непохожие на те, что она видела в небе над родным Византием.
Опять потянулись долгие часы ожидания и неизвестности.
Неожиданно Телемах окликнул ее:
— Смотри, смотри!
Девушка подобралась поближе и заглянула вниз.
На дороге, в паре стадий не доезжая поселка, остановилась большая, запряженная парой волов телега. Вокруг нее суетились какие-то люди.
— Что они делают? — удивилась Артемисия.
Но Телемах знал не больше неё.
С телеги стали выгружать что-то тяжелое и громоздкое. Люди внизу взялись за кирки и лопаты. Через полчаса стало понятно, что они устанавливают какой-то столб или дорожный указатель.
— Чем-то напоминает гермы вдоль наших дорог… — задумчиво протянула Артемисия. — Зачем они ее здесь ставят?
— Ну а зачем вообще ставят гермы? — вопросом на вопрос ответил Телемах и тут же сам начал перечислять: — Для божественной защиты и покровительства, на удачу, как дорожный указатель, наконец…
— Да? — с сомнением поморщилась Артемисия. — Что-то я не помню таких штук на Царской дороге… Да и вообще не помню ничего похожего в Персии.