Все эти мысли шли у меня вторым планом. Нет, даже третьим, поскольку я ни на секунду не прерывал попыток освободиться от наручников. А в первую очередь я, все так же улыбаясь, смотрел в беспощадные глаза Баркаева и старался выглядеть беспечным журналистом-фрилансером, попавшим из-за своего длинного любопытного носа в очередную заварушку. Ну, работа такая у меня, всюду нос совать, что тут поделаешь?
Исходил я из того, что Баркаеву могла быть и не известна моя настоящая роль в той заварушке, когда мы столкнулись в прошлый раз. Не до того там было, чтобы ему разбираться, кто враг, а кто и просто случайно подвернулся. И если бы удалось лапшу насчет фрилансера повесить этому ублюдку еще раз на уши, то вполне можно было рассчитывать выбраться из бетонной комнатушки если не совсем целым, то хотя бы живым. А там и о Сашке подумать можно. Сомневался я в том, что его не взяли, как и меня. Уж очень плотной волной накатились те, в синих костюмах. У Загайнова должна была произойти подобная история. Нас то ли ждали, то ли вели с самого проникновения на подземный уровень. А значит, камеры наблюдения существовали, просто мы, лопухи такие, не смогли их заметить.
Ладно, снявши голову… Баркаев тем временем расхаживал передо мной, зловеще улыбался и думал о чем-то своем. Это мне было только на руку. Дурацкий каламбур, но все это время я размышлял над создавшимся положением, а сам тем временем занимался наручниками. Есть там один секрет, и меня в него посвятили. Вроде бы и немудреная вещь — стальные браслеты с короткой цепочкой между ними, но ведь и здесь можно найти свои хитрости. Есть еще подобная пластиковая гадость, вот тут дело посложнее. Хотя… Я, конечно, не Гудини и не Коперфилд, но все равно освобожусь. Рано или поздно. Сейчас хотелось бы это сделать пораньше, вот и старался я изо всех сил.
Баркаев тем временем прекратил свои волчьи метания и остановился прямо напротив меня.
— Ну, — сказал он, — какую сказку ты на этот раз выдумаешь?
— Какие там сказки? Появились сообщения, что здесь нехорошими делами занимаются, вот и приехал проверить. Если не забыли, то мне от качества и количества материала платят. Журналист ведь!
Я был сама простота. Но Баркаев в эту простоту абсолютно не верил. И смешно было бы, если бы поверил. Он был волком, но ведь и перед ним сидел не ягненок. Не стану скромничать, однако, вид у меня совсем не двадцатилетнего сопляка, промышляющего на ниве журналистики. Что, в общем-то, и работало в этот момент на мою легенду. Бывший офицер-десантник, уволившийся из армии по причине неплатежей и общего бардака, не без способностей, посему и приставший к журналистской братии. А раз тренированный и умеющий — сам Бог велел соваться в разные горячие точки и вообще…
Так хотелось, чтобы Баркаев все-таки поверил в мою легенду. Глупой она была, наивной, но ведь именно такую лапшу и надо вешать этим детям гор, чтобы они, сами сомневающиеся в нашей умственной полноценности, верили, верили!..
Свою историю, выдуманную, конечно, я уже рассказывал Баркаеву в прошлую нашу встречу. Сейчас нужно было только, как следует вспомнить, что я нес тогда, и не ошибиться. Что я и постарался сделать.
Однако в тот раз некая Софья Краснитская, московская журналистка и любовница Махмуда Баркаева, признала во мне офицера-десантника. Пусть и бывшего, для чеченского фанатика это роли не играло. Мы с Загайновым смогли тогда освободиться лишь чудом. Теперь это чудо не просматривалось в облачной мути окружавшей нас действительности. Пока не просматривалось?
— Ну, помните, где и как вы меня видели в последний раз? — не унимался я. — Что вы там творили в Байчории — не мое сейчас дело. Главное — что здесь происходит.
— Что происходит? — произнес Баркаев с очень нехорошей усмешкой. — Сейчас ты все увидишь. Я покажу тебе все. А потом ты умрешь…
Ну, умереть никогда не поздно. И бабка надвое сказала, что вот потом я сразу и умру. Тем более, такая бабка, как Махмуд Баркаев. Слабо ему, барану, судьбу чужую предсказывать!
Наручники наконец поддались моим усилиям. Честное слово, с железками всегда меньше хлопот, чем с теми же веревками! Чуть поковырялся, немного с суставами поколдовал — и готово. Хорошо, что Баркаев за спину мне не заходил, рыскал волком перед лицом. Пугать так пытался, что ли? Мог и не стараться, с такой рожей его любой ребенок испугается до икоты. Но я-то не ребенок! И сейчас, аккуратно вправив себе суставы, я массировал кисти рук, готовясь к решительному броску. Давай, скотина, продолжай говорить, захлебывайся в своей злобе. Ты выбрался живым из того подземелья, но отсюда точно не выберешься. Это я тебе гарантирую! И никакие одинаковомордые помощники не помогут. Против меня они не бойцы. А если еще и Сашка подключится…