Костюм, то есть рубаху свободного покроя, штаны с веревочкой на поясе и мягкие тапочки на кожаной подошве приличного размера я подобрал довольно быстро и решил, перед тем, как возвращаться, заглянуть в глубь склада. А вдруг там еще что-нибудь интересное есть. Таки было.
Небольшая металлическая дверка без запоров, а за ней маленькая комнатка. Душевая! Ну, блин, услышал Бог мои пожелания — помыть Картышева, чтобы не очень вонял. Лишь бы вода шла. Покрутил вентили — идет! И кусок мыла, по виду похожего на обычное хозяйственное, имеется. Совсем здорово. Обрадованный, я вернулся в камеру.
— Чего так долго? — недовольно заворчал Сашка. — Давай, одевайся, узник!
— Погоди, — остановил его я. — Есть хорошая новость и неплохая, как мне кажется, идея. Слушай…
Через десять минут, чуть ли не волоком притащенный нами в душевую Андрей, плескался под горячими струями, а мы с Загайновым, комфортно устроились на тюках с одеждой, закурили и стали обдумывать мою идею.
— Ну что же, — сказал Сашка, — мысль действительно не хилая. Есть только загвоздка…
— Давай выкладывай свои сомнения.
— Размеры.
— Чего? — не понял я.
— Да тряпок этих! — он пнул ногой ближайший тюк. — Как я понял, всех своих солдатиков Баркаев лепит по образу и подобию одного-единственного. Они, как ты помнишь, все примерно одного росточка, не такие уж и великаны. Мы, правда, тоже, но все-таки побольше будем. Да еще и комбезы эти — снимать их не хочется. Во-первых, потому что защита. А во-вторых, мне же их вернуть надо…
Я откровенно заржал. Не во весь голос, конечно. Ну, Сашка и фрукт! Здесь, того и гляди, вообще голову открутят, а он комбинезоны с кевларовой защитой жалеет. Хотя, конечно, он прав. Но и я тоже прав по-своему.
— Ладно, как-нибудь натянем, — подвел я черту. — Надо только стараться близко ни к кому не подходить. Все равно наши рожи на китайские мало похожи. Давай пошукаем.
Собственно, особо выбирать было не из чего: все стандартное. С грехом пополам натянули мы местную одежку поверх наших комбинезонов. Хотя она и потрескивала по швам, но держалась. А вот тапочки брать себе не стали, оставили наши ботинки. Они и удобнее, и звездануть ими кого-нибудь при встрече куда как способнее.
Одеваясь, мы еще кое-что обсудили. Или кое-кого. А точнее — Елену. Ее ведь тоже нужно было найти и вытащить на поверхность. Деваха попала в нынешнее положение, конечно, не только из-за нас. Но и доля нашей вины тоже имелась…
А еще оставался блок от «саркофага». И это было, наверное, самой серьезной частью нашей операции. Блок из Галле увез с собой Картышев-младщий. Раз так, значит он наверняка сейчас у Баркаева. Хочешь не хочешь, а придется со злобным придурком встречаться.
— Как там, не утонул наш спасенный? — поинтересовался Загайнов, и мы заглянул в душ. Лучше бы мы этого не делали…
Едва завидев нас, голый, тщедушный, весь в мыльной пене Андрей вдруг заверещал совершенно по-детски, упал на колени и скорчился в углу. Мы ошарашенно уставились на него. Первым сообразил Сашка.
— Блин, да он нас за баркаевцев принял! Форма-то синяя. Вот и перепугался.
Вдвоем мы кое-как успокоили страдальца, заставили его смыть с себя мыло, обтереться комплектом одежды и напялить на себя другой, сухой.
— Ну вот, — удовлетворенно сказал Загайнов, разглядывая парня. — Почти на человека стал похож. Еще бы перестал шарахаться от каждой тени — и вообще полный ажур. На-ка, хлебни еще для храбрости.
И он достал свою фляжку. Я проводил ее завистливым взглядом.
А храбрость этому пацану в ближайшее время должна была очень понадобиться. Тащить его с собой сейчас, когда оставалось еще многое сделать, не имело смысла. Обессилевший, издерганный, избитый, он еле волочил ноги и стал бы нам только обузой, как гиря на ногах. Помощник, естественно, из него был никакой. Так что самым разумным было оставить его здесь, замаскировав тюками одежды — пусть дожидается нашего возвращения. О том, что будет, если мы просто не вернемся, не хотелось и думать…
Это была нелегкая работа — убедить парня сидеть здесь тихо, как мышь за веником, не подавать признаков жизни и ждать нашего триумфального возвращения. С полчаса дорогого времени мы убили на то, чтобы внушить ему: здесь совершенно безопасно, никто ему не угрожает, никто его не найдет, мы обязательно вернемся и заберем его с собой, на поверхность, домой. Сопротивлялся он отчаянно — слишком был запуган. Цеплялся за одежду, горячечно бормотал: «Не бросайте меня!» — плакал, шмыгал носом, в общем, конечно, вел себя не по-мужски. И, странно, успокоился только после того, как, покопавшись в бесчисленных карманах комбинезона, Сашка вручил ему какую-то супервитаминизированную шоколадку. У меня, естественно, такой не было — при обыске отобрали. Андрей вцепился в нее, как в дар божий, трясущимися пальцами вскрыл обертку и громко зачмокал.