Глава 13
Дверь я открыл быстро. И Лену мы нашли. Но вот стоило ли ее искать?.. Содержал Баркаев «пленницу» совсем не так, как генеральского сынка. Стены камеры… нет, скорее — бункера, были задрапированы огромными коврами. Дескать, чтобы девочка не мерзла. Такой же ковер, только еще больше, — на полу. Девочка может даже босиком ходить. Вычурная и на первый взгляд весьма дорогая мебель, в углу широченная кровать — строевой подготовкой целому пехотному взводу можно заниматься, не толкаясь локтями при командах «Нале-во!», «Напра-во!». Или разведгруппе отрабатывать тактику пересечения вражеской линии обороны.
Огромный плоский телевизор на стене, еще какая-то аппаратура, стопки видеокассет и лазерных дисков — чтобы девочке скучно не было. Огромный холодильник, надо полагать, совсем не пустой — чтобы девочка не голодала. В дальней стенке еле заметная дверь — за ней, думаю, уютная ванная и прочие приспособления для удовлетворения естественных надобностей девочки.
А сама девочка сидела в кресле с сигареткой в одной руке, широким бокалом в другой и спокойно разглядывала при ярком теплом свете, заливавшем комнату, нас — двух окровавленных, оборванных, грязных, пропахших потом и пороховой гарью бойцов. Двух дураков, которые стремились вырвать бедного ребенка из лап кровавого бандита, а теперь стояли и растерянно оглядывались по сторонам, не в силах понять, что же на самом деле происходит и куда это они попали.
Первым опомнился Сашка. Он прикрыл дверь за нашей спиной, протопал тяжелыми башмаками по ковру и бухнулся в свободное кресло. Потом потянулся к тумбочке, интуитивно опознав в ней бар-холодильник, и выудил из него запотевшую банку пива. Вторую бросил мне. Мы одновременно дернули за колечки. Конструктивных мыслей не было. Только одна фраза крутилась в моей голове: «Все повторяется». Как и во время прошлой нашей встречи с Баркаевым нашлась баба-предательница, ставшая на сторону маньяка и получившая за это некоторые блага. Тогда московская журналистка Софья откололась от своей бригады и услаждала террориста изо всех сил.
Теперь же девица, из жалости подобранная нами и вытащенная из весьма неприятной ситуации, предала нас, обменяв на эту ковровую комнатку и (наверняка!) обещания роскошной жизни в ближайшем будущем. Ведь случайно с нами поехала! Или неслучайно?..
Я устроился на краю постели, не боясь замарать чистое шелковое покрывало. Мы сидели, потягивали пиво (Лена — вино), молчали и рассматривали друг друга.
— Что, мальчики, — сказала, наконец, она, — устали? Есть хотите?
Загайнов насмешливо хмыкнул, я же промолчал. Может, мы и хотели есть, но не из рук этой гадины и не от щедрот Бараева.
— Сейчас я что-нибудь организую, — совершенно будничным тоном сказала она, вставая из кресла. — А вы пока душ примите. Полотенца и все остальное там есть.
Как будто мы после тяжелой работы заглянули в гости к хорошей знакомой, и той не терпится о нас, мужиках-трудягах, позаботиться. Окружить, так сказать, семейным уютом. Милая перспектива! Сейчас бы навалять ей от души по ушам, связать и бросить здесь, пусть своего Махмудика поджидает.
Это было бы самым правильным. Но вот что-то не тянуло нас к подобным действиям. То ли не совсем еще одичали — российские офицеры как-никак. То ли чувствовали во всем происходящем какую-то неправильность. Не должна была эта девка так спокойно себя вести. Лучше бы орала в ужасе или забилась в угол и тряслась от страха за свою подлую жизнь. Но ведь нет! Возится у холодильника, режет хлеб, ветчину, открывает консервные банки, хлопнула дверью микроволновой печки. Чудеса!
Лена обернулась.
— Ну что застыли? Комната не просматривается, скрытых камер нет. Давайте в душ и перекусим. Мне самой уже есть хочется. За столом и поговорим.
А что, подумалось мне, может, и правда, воспользоваться случаем и искупаться? С самой Германии не мылись. Псиной, наверное, воняем. Видимо, Сашке в голову пришла такая же мысль. Он кивнул мне ободряюще, а сам встал, закрыл дверь на замок и вновь уселся в кресло с автоматом на коленях.
Отбросив все сомнения, я решительно направился к дверце. Ну, джакузи тут не было, но имелся душ и даже небольшая ванна. Горячая вода, оказывается, не была такой уж редкостью в этом подземелье. Сначала тот душ, около которого сейчас прятался Карташов-младший, а теперь и это роскошество. Отлично, если не помешают и не придется воевать голым, то искупаюсь, как следует, смою с себя кровь, грязь и пот. Чистому солдату все нипочем.