— Брось, — сказал я лениво. — Сейчас что-нибудь другое разыщем. Пошли, пройдемся, время пока терпит.
Прошло уже три дня, как мы вернулись в Москву, сдали трофеи и освобожденного мальчишку, написали отчеты и даже разобрались с бухгалтерией за суммы, потраченные в поездке. Это было, пожалуй, самым трудным во всей нашей командировке. Пришлось таскать барышням и дамам коробочки с флаконами французских духов, якобы купленных «в самом сердце Берлина — на Унтер ден Линден». В действительности же у Сашки был знакомый таможенник, и он помог достать парфюм по очень низкой цене — из конфиската. За что получил бутылку «настоящего французского коньяка», добытого тем же Сашкой уже из совершенно неизвестных мне источников. Но тоже оч-чень дешево! Рите «конфискованные» духи я брать не стал, разорился на настоящие из дорогого магазина. Благо, что валюта после скоротечной командировки еще оставалась. С таможенником Загайнов собирался договориться насчет растаможки фордика — чтобы не платить бешеные деньги за потрепанную, в общем-то, машину.
О том, как мы добирались от Дробын до Москвы, рассказывать почти нечего — рутина. Если не считать того, что распроклятый ящик инкубатора мне пришлось тащить на спине через украинско-российскую границу в обход контрольно-пропускного пункта, через лес. Так ведь, сбагрив его Сашке, мирно поджидавшему меня на российской уже стороне, я вернулся тем же лесом назад и теперь уже официально проследовал через таможню. Ухмылявшемуся Загайнову я просто показал кулак, и это удержало его от продолжения веселья.
Итак, нас никто особенно не тревожил. Даже шеф в первый день пожал крепко руки, сказал: «Молодцы!» — но в кабинет к себе не зазвал и не допросил с пристрастием. Что было довольно странно.
А сегодняшний обеденный поход в кафе был моей инициативой. Зная своего товарища, как кладезь всяких свежих тайн Управления (и не его одного), я рассчитывал за трапезой вытянуть из него кое-какие подробности, связанные с нашей поездкой. Ведь многое из того, что с нами произошло, так и не нашло толкового объяснения. Конечно, право на вопросы мы имели. Но порой кое-какие вопросы начальству задавать просто не стоит, а стоит делать вид, что совсем не интересуешься ответами на них. Начальство, если сочтет нужным, само все расскажет. Ну а не сочтет…
Пока оно не сочло. Вот и хотелось, чтобы приятель поделился хоть какой-нибудь информацией, которой он наверняка уже обладал. А человека его типа лучше всего разговорить за накрытым столом, да еще если имеется добрая кружка пива. Это я знал наверняка.
Поиски наши продолжались недолго. Буквально в квартале от развалившегося «Тарантаса» нашлось другое кафе — «Дубок». И даже не очень наполненное народом, хотя время было обеденное. Может быть, сказывалось то, что поблизости не было крупных учреждений. Или в тех, что были, имелись отличные столовые.
Как бы то ни было, мы расположились за угловым — дубовым! — столиком, сделали заказ, но предварительно попросили доставить нам пива.
Пару раз глотнув из кружек, мы закурили, и я без обиняков потребовал:
— Ну, давай, выкладывай!
— Ты о чем? — как всегда сделал невинные глаза Загайнов.
— Ладно, ладно тебе! Не маленький. И не бойся, здесь подслушек наверняка нет. Заведение свежее, судя по крышкам столов, наверняка не успели ничего воткнуть.
— Да брось ты, ничего я не боюсь! А у тебя фобия какая-то — везде чужие уши видятся. Если в каждой забегаловке аппаратуру устанавливать, никаких денег не хватит. Операторов одних сколько потребуется!
— При нынешнем уровне безработицы от желающих посидеть с наушниками за деньги наверняка отбоя нет. Хватит зубы заговаривать! Колись!
— Чего колоться-то? — забурчал Сашка. — Что ты хочешь услышать? Дальнейшую судьбу Картышева-младшего? А заодно и старшего? Старшему надавали по шапке, но оставили в прежней должности. Младшему старший, соответственно, надавал по заднице, несмотря на его изможденное состояние, и посадил под замок, чтобы впредь неповадно было по заграницам бегать и секреты из папочкиных институтов воровать на продажу. Кто его заставил это проделать — не нашего ума дело. Пусть те, кому положено, разбираются. Про завод и подземелье в Москве знали, но не придавали этому большого значения. Про Киев ничего сказать не могу… Насчет фальшивых евро и поджогов у даишников никто и словом не обмолвился. Прокатило, как по маслу. Отчет о поборах на дорогах я накатал.