Димка невзлюбил его с первого взгляда.
Они встретились в тот день, когда выпал первый осенний снежок — он шел большими мокрыми хлопьями, и хотя быстро таял, за ночь его насыпало изрядно, ребята с восторгом носились на санках, кое-кто приладил даже коньки, но они еще скребли по асфальту.
Неля вышла из школы, поискала глазами Димку, — он всегда стоял на углу, поодаль от главного школьного входа, и побежала к нему. Димка впервые увидел ее в черной меховой шубке-, в такой же черной меховой шапочке, и сердце его радостно забилось — такая она была милая, светящаяся вся, когда бежала ему навстречу.
И в этот миг тяжелый, плотный белый комок прочертил воздух сбоку, с силой ударил в это счастливое лицо. Она словно споткнулась об него, остановилась, ослепленная выронила портфель, закрыла лицо руками, Димка подбежал к ней, отвел ладони — вокруг левого глаза расплывалось багровое пятно. Он достал платок, вытер заплаканные глаза, потом смочил платок снегом, сложил его вчетверо, приложил к глазу. За это время еще несколько таких же «бронебойных» снежков шлепнулись в Димкину спину, но он не обращал внимания.
Только тогда, когда он отвел Нелю в безопасное место, Димка огляделся. На противоположной стороне улицы покатывалась со смеху стайка ребят во главе с Андреем — профессорским сынком.
Димка не торопясь перешел улицу, так же медленно подошел к Андрею. Тот безмятежно улыбался, перекатывая из ладони в ладонь здоровенный обледеневший снежок.
Трус! — сказал Димка, с ненавистью глядя в насмешливо прищуренные глаза.
— А ты баба! Пойди сопли ей вытри.
Вокруг опять захохотали.
— Трус! — повторил Димка громко, чтобы все слышали.
Глаза Андрея стали холодными.
— Я трус? — он с презрением смотрел на Димку. — А ну, посмотрим, кто из нас трус! Ну-ка загородите нас, ребята.
Он не торопясь стал снимать с себя новенькую кожаную куртку.
Димка сбросил на снег свое жиденькое пальтишко. Он остался в старом, потертом свитере, потому что вышел наспех, не переодеваясь, думал вернуться еще.
Андрей увидел этот свитер, просвечивающий во многих местах, и ухмыльнулся:
— За рвань твою не отвечаю, потом не жалуйся.
Вот этого ему не следовало говорить. Драться Димке вовсе не хотелось, да злости настоящей не было. А тут вдруг помутилось перед глазами. Он выбросил вперед левую руку, с ненавистью схватил ворот новенькой кокетливой рубашки, видневшейся из-под пиджака, и с такой силой рванул на Себя, что затрещала материя, полетели пуговицы. И в тот же миг — правой — он изо всей силы саданул в румяное, откормленное лицо. Они сцепились и покатились по снегу.
На следующий день домой к Димкиной матери пришла строгая женщина в каракулевой шубе. Она выложила на стол порванную рубаху и сказала, что если в течение двадцати четырех часов Дима не извинится и не принесет точно такую же рубаху, она подаст в суд за побои и повреждения, нанесенные ее сыну. Она так и сказала: «в течение двадцати четырех часов». И еще добавила, что хулиганов и разбойников следует воспитывать в трудовой колонии, и она отправит туда Димку, чего бы это ей не стоило.
Когда она ушла, мать долго плакала и все разглаживала на столе порванную рубаху. На Димку она даже не взглянула. И это было хуже всего. Он лежал на кровати, отвернувшись к стене, лицо у него было распухшее, под глазом красовался огромный синяк.
Мать отпросилась с работы, целый день бегала по магазинам, искала такую же рубаху, но не нашла, купила другую, похожую.
— Сам отнесешь! — сказала она и кинула рубаху Димке на голову.
— Не понесу, — сказал он, глядя в стенку.
— Понесешь, — зло сказала мать. — Понесешь и прощения попросишь. А не то в колонию упекут. Они ведь все могут. -
Пускай, — сказал Димка. — А прощения просить не буду, он сам виноват.
И тут что-то случилось с матерью Она кинулась к шкафу, достала отцовский ремень и принялась исступленно хлестать сына.
— Пойдешь! Пойдешь! Пойдешь! — истерически кричала она и хлестала его по спине, голове, по ногам…
Димка только вздрагивал, уткнувшись лицом в подушку, но не шевелился. «Пусть бьет, пусть убьет — не пойду!» — твердил он себе, стиснув зубы.
Неизвестно, чем бы все это кончилось, но в коридоре раздались какие-то голоса, потом в дверь постучали и вошел высокий военный со шпалами на петлицах, а вместе с ним маленькая девочка с голубыми глазами.
Вначале мать испугалась, решила, что Димку забирать пришли, она даже прикрыла его собой.