Трясущимися грязными руками он достал кошелек и вывалил его содержимое на стол. Что-то бормоча, старик стал выбирать медяки и серебряные монетки из кучки блестящих камушков, какие можно было набрать на пляже южнее доков. Убийца вспомнил, что, когда он был маленьким, многие соседи собирали красивые камушки, а потом предлагали их на богатых улицах прохожим, и те давали им монетку-другую, лишь бы отвязаться.
Энтрери не узнавал старика, однако не сомневался, что это не Белриггер, - быть не может, чтобы жизнь так исковеркала его жестокого отца.
Старичок негромко захихикал, думая о чем-то своем, и Энтрери вдруг широко открыл глаза - он узнал его. Бесшумно поднявшись, он подошел к столу. Старик ничего не заметил, тогда убийца накрыл ладонью кучку его сокровищ.
– Чего? - воскликнул старичок и отпрянул. Эти диковатые глаза… зловонное дыхание… Энтрери больше не сомневался.
– Кто ты? - пролепетал старик.
– Неужели не узнал родного племянника? - улыбнулся убийца.
– Дьявол тебя забери, Тоссо-паш, - проворчал вошедший в лачугу часом позже человек. - Если снова обделаешься, проваливай на…
С зажженной свечой он двинулся прямиком к столу, но услышал, как за его спиной закрылась дверь. Значит, кто-то забрался в дом.
Белриггер обернулся.
– Ты не Тоссо, - сказал он, смерив незнакомца взглядом.
Энтрери тоже смотрел на него, сомнений не было - перед ним отец. Годы его не пощадили. Он высох, выглядел изможденным, как будто все это время, что они не виделись, ничего, кроме крепких напитков, ему в рот не попадало.
Энтрери бросил взгляд через его плечо в угол, и отец тоже туда посмотрел, повыше подняв свечку. В углу лицом вниз лежал Тоссо-паш, и под животом у него натекла небольшая лужа крови.
Белриггер круто развернулся, лицо его перекосилось от ужаса и злобы. Незнакомец направил на него меч с необычным, кроваво-красным лезвием, и если старик и хотел броситься на непрошеного гостя, то сразу передумал.
– Кто ты? - выдохнул он.
– Тот, кто сводит счеты.
– Ты убил Тоссо?
– Может, он и жив еще. От ранений в живот умирают медленно.
Белриггер поперхнулся.
– Ты знаешь, что он со мной делал, - добавил Энтрери.
– С тобой? - с трудом выговорил старик - Да кто ты такой?
– Похоже, у тебя нет никаких семейных привязанностей, - рассмеялся убийца. - Хотя меня это не удивляет.
– Семейных? - повторил старик, бестолково тараща глаза. - Ты кто?
– Сам знаешь.
– Так, мне это надоело, - решительно заявил Белриггер и сделал движение к двери.
В то же мгновение острие красного меча кольнуло его под подбородок. Слегка повернув руку, Энтрери оттеснил отца к столу и, чуть нажав, заставил плюхнуться на стул.
– Много раз я слышал эти слова, - проговорил он и, подтянув к себе второй стул, перегородил дорогу к выходу. - Только обычно после них ты меня бил.
У Белриггера перехватило дыхание.
– Артемис? - едва слышно прошептал он.
– Неужели я так сильно изменился, отец?
Старик довольно быстро справился с собой.
– Что ты здесь делаешь? - спросил он, бегло осмотрев одежду и оружие.- Ты же сбежал. Зачем вернулся?
– Сбежал?! Меня продали в рабство!
Фыркнув, Белриггер поглядел в сторону.
– Тебе кажется, что это весело?! - стукнув кулаком по столу, крикнул Энтрери.
– А мне-то что? Не я ж тебя продал.
– Какой у меня любящий папаша! - с кривой усмешкой сказал убийца.
Как ни странно, Белриггер расхохотался ему в лицо.
– А Тоссо так не веселился, - хмуро заметил Энтрери, и старик сразу помрачнел.
– Что тебе нужно?
– Хочу узнать, что с матерью. Она жива?
По насмешливому взгляду отца Энтрери догадался, каким будет ответ.
– Тебя ж в Калимпорт повезли, да?
Убийца кивнул.
– Так вот, Шанали померла, когда ты еще туда и не добрался, хоть купцы и гнали лошадей вовсю. Дурень ты, она ж знала, что ей недолго осталось. А то, думаешь, продала бы она своего любименького сыночка?
Мысли в голове Энтрери понеслись вихрем. Он припомнил мать, какой видел ее в последний раз, и вдруг понял, что такой убитый вид у нее был совсем по другой причине.
– Мне даже жаль было эту шлюшку, - сказал Белриггер и тут же получил от Энтрери увесистую пощечину.
Убийца сел на место, а старик, с ненавистью глядя на него, сплюнул кровь.
– У нее выхода не было, - сказал он. - Нужно было заплатить жрецам, чтобы спасли ее жалкую жизнь, потому что брать в уплату за молитвы и чары ее источенное болезнью тело они уже брезговали. Вот она тебя и продала, а они взяли деньги. А она все равно померла. Не верю я, что они хоть что-то сделали, чтобы ей помочь.
Белриггер умолк, и Энтрери долго сидел, переваривая все, что услышал.
– Ну что, убивец, получил, что искал? - подал голос старик.
– Она меня продала?
– Разве я тебе не это только что сказал?
– А родной отец меня защищал, - с горечью промолвил Энтрери.
– Родной отец? - спросил Белриггер. - А ты его знаешь?