Калийю передернуло при упоминании о Париссе, и Энтрери, заметив это, даже не рассердился на оскорбление в свой адрес. Полукровка все еще тяжело переживала потерю. Парисса с Калийей дружили много лет, бывали во многих передрягах, но она погибла по дороге в Палишук, выпав из повозки, которой правил Энтрери, во время битвы со страшными, похожими на змей летающими чудищами.
– Добрый мой дворф, мне совсем не хочется тащиться куда-то убивать гоблинов, - сказала Калийа, справившись с собой.
– Ну, как знаешь, - фыркнул дворф. - Мне-то все едино, я так и так весной буду первым, так что ты и другие, кто думает меня обойти, можете даже не надеяться! Не выйдет!
– И наплевать.
Гордо выпятивший грудь Атрогейт несколько растерялся, услышав такой ответ. Буркнув нечто нечленораздельное, он еще раз тряхнул своим мешком перед носом у Калийи, сказал: «Н-да» - и повернулся к двери.
Энтрери даже не посмотрел в его сторону, целиком сосредоточив внимание на подруге, которую, несмотря на внешнюю невозмутимость, разговор с дворфом явно расстроил.
Глава 2
ДОРОГА В БЛАДСТОУН
Трудно было вообразить себе спутников более непохожих друг на друга. Джарлакс, ехавший на высоком сильном жеребце, был одет отменно - шелковая одежда, широкий плащ, пурпурная шляпа с огромными полями, украшенная пером диатримы. Дорожная грязь как будто не приставала к нему - ни пылинки, ни пятнышка не было на его вещах. И сам он, изящный и стройный, сидя в седле очень прямо, походил на безупречно воспитанного знатного вельможу. Его нетрудно было принять за какого-нибудь принца-дроу, искушенного в дипломатии.
Рядом с ним трясся на осле дворф - полная ему противоположность. Можно было подумать, что вся грязь на дороге - от коренастого, неряшливого Атрогейта. К несчастью бедного ослика, дворф носил доспехи из кожи и металлических пластин, с бесчисленным количеством пряжек, бляшек и ремешков. Седло он, видно, считал ненужной роскошью, поэтому сидел просто на спине бедного животного, крепко обхватив его ногами, подпрыгивая и подскакивая при каждом шаге. За спиной у него крест-накрест крепились знаменитые кистени, сделанные из стеклостали, и их утыканные шипами головки тоже болтались на ходу.
В отличие от наголо бритого дроу, черная кожа которого поблескивала под полями шляпы - а когда он снимал ее, становилось видно, что никакой растительности, кроме тонких изогнутых бровей, на голове эльфа нет, - дворф был чрезмерно волосат, чем гордился, как лев своей гривой. Черные космы, будто копна, торчали во все стороны, сплетаясь с пучками, торчавшими из ушей, и длинной бородой, заплетенной в две косицы, каждая из которых была перехвачена ленточкой, украшенной драгоценными камнями.
– Ну, мы прям настоящие герои,- обратился дворф к своему спутнику.
Впереди следом за парой солдат ехали Артемис Энтрери и Калийа, а солдаты позади сопровождали гроб с телом командира Эллери из Армии Бладстоуна, молодой воительницы, подававшей большие надежды, дальней племянницы короля Гарета Драконобора. Все жители Бладстоуна скорбели о ней. Она погибла в замке, порожденном темной магией, который неожиданно возник неподалеку от северного городка Палишука, населенного полуорками.
Никто не знал правды о ее гибели, кроме Джарлакса и Энтрери. На самом деле женщина погибла от руки наемного убийцы, тем самым разрешившего исход поединка между Эллери и темным эльфом.
– Да, действительно, - согласился Джарлакс.- А ведь именно это я тебе и предсказывал, когда вытащил из той ямы. Видишь, какая слава нас ожидает, так что злиться из-за печальной участи Калгана было глупо.
– А кто сказал, что я злился? - фыркнул Атрогейт. - Просто мне не шибко хотелось есть бедолагу.
– Э нет, меня не обманешь, добрый дворф.
– А-ха-ха-ха!
– Ты вполне законно мог нарушить свои клятвы, - проговорил Джарлакс и искоса посмотрел на собеседника, следя за его реакцией.
Там, в замке, Атрогейт вызвал на бой Энтрери, и Джарлаксу пришлось вмешаться в ход поединка. С помощью одной из множества своих волшебных вещиц темный эльф создал под ногами дворфа довольно глубокую яму, куда тот в пылу схватки и свалился. Попав в ловушку, дворф все равно долго упирался, не желая присоединиться и помочь остальным, пока Энтрери не сбросил вниз труп его приятеля, мага Кантана.
– Просто ты не знаешь Нелликта так, как знаю его я, - приблизившись к Джарлаксу, доверительно прошептал Атрогейт.
Уже не в первый раз дроу подивился дрожи, появлявшейся в голосе бесстрашного дворфа, когда тот поминал имя мага. Нелликт считался правой рукой Тимоско, главы Цитадели Убийц, могущественной гильдии наемных убийц в Дамаре, а может, - как утверждали слухи - даже управлял ею.
– Однажды я видел, как он одного дворфа превратил в лягушку, а другого - в голодную змею, - продолжал Атрогейт, и при воспоминании об этом его передернуло. - А потом расколдовал, когда один уже наполовину съел другого.
Подобная жестокость вряд ли могла поразить Джарлакса, третьего сына Дома Бэнр, которого родная мать чуть было не убила ударом ножа в грудь еще в младенчестве, чтобы принести его в жертву кровожадной богине дроу. Джарлакс буквально впитал в себя дух жестокости, проведя несколько веков в Мензоберранзане, населенном коварными и злобными соплеменниками. Так что ничто из того, что рассказывал или мог бы рассказать дворф, не заставило бы Джарлакса содрогнуться.