О том, что неспроста
Разгневали судьбу мы,
Что родина — свята,
А все мы — вольнодумы,
Что трудно хоронить,
А умереть — не трудно…
Прервав беседы нить,
Сирена стала выть
Истошно так и нудно.
Тогда брусничный чай
Разлили по стаканам,
И стала горяча
Кишечная нирвана.
Затихнул разговор,
Сирена выла глуше…
А время, старый вор,
Глядя на нас в упор,
Обкрадывало души.
Ночные дежурства
I. «Связисты накалили печку…»
I
Связисты накалили печку,
Не пожалели дров.
Дежурю ночь. Не надо свечку,
Светло от угольков.
О хлебе думать надоело,
К тому же нет его.
Все меньше сил, все легче тело.
Но это ничего.
Забуду все с хорошей книгой,
Пусть за окном пальба.
Беснуйся, дом снарядом двигай, —
Не встану, так слаба.
Пьяна от книжного наркоза,
От выдуманных чувств…
Есть все же милосердья слезы,
И мир еще — не пуст!
II. «На крыше пост. Гашу фонарь…»
II
На крыше пост. Гашу фонарь.
О, эти розовые ночи!
Я белые любила встарь, —
Страшнее эти и короче.
В кольце пожаров расцвела
Их угрожающая алость.
В ней все сгорит, сгорит дотла
Все, что от прошлого осталось.
Но ты, бессонница моя,
Без содрогания и риска
Глядишь в огонь небытия,
Подстерегающий так близко.
Завороженная, глядишь
На запад, в зарево Кронштадта,
На тени куполов и крыш…
Какая глушь! Какая тишь!
Да был ли город здесь когда-то?
III. «После ночи дежурства такая усталость…»
III
После ночи дежурства такая усталость,
Что не радует даже тревоги отбой.
На рассвете домой возвращалась, шаталась,
За метелью не видя ни зги пред собой.
И хоть утро во тьме уже ртутью сквозило,
Город спал еще, кутаясь в зимнюю муть.
Одиночества час. Почему-то знобило,
И хотелось согреться, хотелось уснуть.
Дома чайник вскипал на железной времянке,
Уцелевшие окна потели теплом,
Я стелила постель себе на оттоманке,
Положив к изголовию Диккенса том.
О, блаженство покоя! Что может быть слаще
И дороже тебя? Да святится тот час,
Когда город наш, между тревогами спящий,
Тишиной утешает недолгою нас.
За водой
Привяжи к саням ведерко,
И поедем за водой.
За мостом крутая горка, —
Осторожней с горки той!
Эту прорубь каждый знает
На канале крепостном.
Впереди народ шагает,
Позади звенит ведром.
Опустить на дно веревку,
Лечь ничком на голый лед, —
Видно, дедову сноровку
Не забыл еще народ!
Как ледышки рукавички,
Не согнуть их нипочем.
Коромысло с непривычки
Плещет воду за плечом.
Кружит вьюга над Невою,
В белых перьях, в серебре…
Двести лет назад с водою
Было так же при Петре.
Но в пути многовековом
Снова жизнь меняет шаг,
И над крепостью Петровой
Плещет в небе новый флаг.
Не фрегаты, а литые
Вмерзли в берег крейсера, —
И не снилися такие
В мореходных снах Петра.
И не снилось, чтобы в тучах
Шмель над городом кружил
И с гудением могучим
Невский берег сторожил.
Да! Петру была б загадка:
Лязг и грохот, танка ход,
И за танком — ленинградка,
Что с винтовкою идет.
Ну, а мы с тобой ведерко
По-петровски довезем.
Осторожней! Видишь — горка.
Мы и горку обогнем.