Гастон поморщился. Пусть дэвы сожрут проклятого горбуна! Неужели Эниоху не удалось подкопаться под этого самовлюбленного индюка?
… сверхъестественное находится под полным контролем мага Вааджа. На теле Зелона обнаружены субстанции и частицы так называемого вещества из Грани…
Главный Смотрящий снова поморщился. Пища для Вааджа и его магических штучек.
… что касается деятельности королевского казначея Вахи Гордея по выявлению источников поступления в Цум фальшивых денег, то пока они не могут быть названы успешными. В соответствии с приказом Вашего Превосходительства, за королевским казначеем Вахой Гордеем осуществляется слежка силами агентов под руководством известного Вашему Превосходительству Мгера. Удалось выяснить интересные обстоятельства…
Вздрогнув, Гастон впился глазами в руны, забыв даже о боли. Через некоторое время он принялся изучать темную яму камина. Затопить бы… Нет, уже давно не зима. Почему же ему так зябко?
— Ну, надо же, достойный Ваха, — пробормотал Черный, — какой неожиданный поворот…
… оставаясь верным слугой Вашего Превосходительства, осмелюсь запросить инструкций и санкций на следующие действия…
Подойдя к своему креслу у мертвого, безмолвного камина, Гастон Черный устало устроился в нем. Свиток с красной печатью лежал на коленях. Наконец, Верховный Смотрящий решился. Быстро сорвал печать, развернул письмо. Внутри оказался клочок пергамента с нацарапанной единственной фразой без всяких шифров и кодировок:
Девочка. Аиша. Действую по инструкции.
Э.
Прочитав это послание несколько раз, Верховный Смотрящий обратил внимание на второй предмет, оказавшийся в свитке: старинный пергамент с полу-выцветшими от времени ткаесхелхскими рунами. Черный впился глазами в едва различимые древние письмена проигравшего народа. Затем шепотом повторил записку про девочку Аишу. Руки всемогущего теневика тряслись.
Старый Гаиска осторожно прислонил тяпку к обветшалой стене сарая. Видавший виды сарайчик хранил в себе разную всячину: лопаты, мотыги, семена. Пожилой эр вздохнул и, щурясь, взглянул на садящееся солнце. Еще только конец месяца меркана, а припекает, гляди-ка. Скоро стемнеет, можно и отдохнуть чуток. Силы уже не те… Гаиска покачал седой головой. Куда запропастился этот сорванец Гаиска младший? Работы невпроворот: закончить полоть и повыдергивать, наконец, сорняк, что в обилии повылазил вокруг яблонь. От соседской вишни еще взошло несколько росточков. Это хорошо, даст Ормаз, с вишней будем в следующем году. Бобы вроде посадили, и взойдут нормально. Если только… Старик помрачнел. Он подошел к забору, который ограждал от внешнего мира клочок земли и небольшой домик, в котором они жили с внуком. Крутой спуск падал вниз, к самой рычащей речке Хумсте, упираясь в бурлящую вокруг камней воду. Трава уже густо покрыла землю, но примерно до половины холма белел один камень, похожий на крупную гальку. Старик задумчиво окинул взглядом уже зеленевшую стену деревьев на противоположном берегу. Их дом на самой окраине Шрама — деревушки, что расположилась на холме, вокруг которого бежит сердитая Хумста. За ними уже Цум. Интересно, где передовой пост королевских солдат? Гаиска вытянул шею, до рези в глазах всматриваясь в сплошное зеленое царство. Может, Бастиан, младший сын, где-то рядом? Давно он домой не заходил, больше недели… Не иначе отряд его на позициях сейчас. Махатинская пехота. Видно сильно прижало королевскую казну, раз в ряды махатинцев стали местных набирать. Скоро название одно останется от них. Гаиска пожевал губами, понурился. Бастиан, сынок. Ах, храни его Ормаз… А вот там, рукой подать, на противоположном берегу расположены боевые посты душевников. Душевники, мятежники. Гаиска помрачнел еще сильнее. Враги. Изверги. Об этом с утра до ночи кричит охрипший глашатай на Площади Брехунов в Цуме. Людоеды и убийцы, вот кто они такие. Старик снова покачал головой, вспомнив потное лицо глашатая и его вороватые, бегающие глазки. Да два мрачных типа в черных плащах, застывшие за спиной крикуна. Теневики. Гаиска в сердцах сплюнул и направился к дому.
Ветерок, что гулял между несколькими яблонями — сокровищем семьи Гаиски — приятно холодил разгоряченную кожу. Гаиска обошел сарай и уселся на старую деревянную скамью с прогнившей правой ножкой. Хмуро взглянул на целую армаду муравьев, что деловито сновали взад и вперед прямо за покосившейся скамьей. "Ну, вот, — подумал Гаиска, — мурашей тоже потравить нужно будет. А то расплодятся, спасу не будет".
— Деда.
Старик аж подпрыгнул от неожиданности.
— Ах, негодник! — воскликнул он. — Совсем сдурел? Или на тот свет деда решил отправить?! Где ты бродишь, кудианов сын?!
Маленький Гаиска запахнул тулуп, явно с дедовского плеча, виновато шмыгнул носом. Но в серых глазах мальчика горела веселая искорка.
— Коров пригнать помогал, дедушка.
— Каких еще коров?
— Господских.
Старый Гаиска с шумом втянул ноздрями воздух, не сводя с внука грозного взгляда. Затем перевел глаза на рукав тулупа. Грозно насупил брови. Внук заметил, дернулся было стереть рукавом слабо светящееся синее пятнышко, но не успел. Дед помрачнел пуще прежнего, крякнул и положил ладонь на плечо смутившегося мальчика.
— Снова скакал с Лурджей.
Гаиска младший виновато шмыгнул носом, но глаз так и не поднял.
— Внучек, послушай… — старик покачал головой. — Мы сейчас пойдем к нему.
— Зачем, деда?
— Затем, что… сколько он уже прячется в лесочке у нашего забора? Раны свои залечил вроде, так чего еще ему надо, а?
— Я же рассказывал, деда, он свою подругу выручить хочет! — мальчик запальчиво схватил дедушку за руку. — Как ты не понимаешь, ну как? Злые страховидлы забрали его подругу, хотели и его изловить, но Лурджа не дался, бежал, а вчера мы с сразились с самим Ледяным…
Мальчик запнулся, смекнув, что сболтнул лишнего.
Дед в ужасе всплеснул руками.
— Ты меня в могилу загнать решил, Гаиска?! Ледяной… О, Дейла! Ормаз, спаси и сохрани! Отвечай, негодник, ты видел Ледяного Пса?!
— Видел, — пробурчал мальчик, — которого, как ты рассказывал, и не существует даже. А он существует. Курша который, ага.
— Ах, ты…
Старик умолк, взмахнул в сердцах рукой, словно собираясь дать внуку подзатыльник. Но на полдороге рука остановилась, застыла. Опустилась. Шмыгал виновато носом маленький Гаиска.
Ледяной Пес. Эр даже потряс головой, словно пытаясь отогнать от себя страшное видение. Видение, да… Сколько уже раз за последний гол он видит во сне Куршу, сколько? А проснувшись, никак не может вспомнить, как же выглядит Ледяной Пес из Грани. В храм ходил, чтобы молитвой наваждение кудианово отогнать, да все без толку…
— Марш домой, негодник.
Мальчик виновато поплелся к дому. На пороге остановился, бросил на деда умоляющий взгляд. Вздохнул. Скрипнули немилосердно петли. Старик вздрогнул. Смазать давно пора.
Ночью старый Гаиска долго не мог уснуть. Ему чудилось, что это не ветер колотит ветками яблони в окно, а некий великан пытается пробраться к ним в хату, чтобы… Эр подскочил на ложе, долго вглядывался в темноту, стараясь разглядеть прикорнувшего у ног внука. Наконец, дождался едва слышного посапывания младшего и улегся обратно. Сон долго не шел. Ныли старые кости, шумел пришедший с моря ветер.
— Деда!
Старик подскочил на кровати, едва не скатившись на покрытый опилками пол. Внук стоял у его изголовья и прижимал палец к губам.
— Дедушка, тише.
Ошеломленный дед инстинктивно отодвинулся, завидев слабое свечение между пальцами младшего. Едва заметные искорки сыпались и умирали в темноте. Мальчик улыбнулся.
— Дедуля, не бойся… Это Лурджа.