«Похоже, мне рановато уходить», – подумал он, глотнул свежий ночной воздух, словно это было хорошее крепкое вино, и решительно зашагал к Авроре.
– Сударыня, – подойдя ближе, он поклонился. Аврора ответила реверансом, печальное лицо её немного оживилось.
– Господин Лебренн, – она снова посмотрела на толпу и слабо улыбнулась. – Вижу, Железная Рука веселится вовсю. Дайте угадаю: это он вытащил вас на праздник?
– Его заманчивым рассказам и умоляющему взгляду Гретхен невозможно было противостоять, – усмехнулся Леон. – Впрочем, он был прав: здесь довольно весело.
Оглядевшись по сторонам, он снова повернулся к Авроре и галантно протянул ей руку:
– Сударыня, разрешите пригласить вас на танец?
– О, – похоже, она немного растерялась. Серые глаза её снова посмотрели в толпу, потом вернулись к Леону, и он подумал, что Бертран был прав: они и правда смотрят прямо в душу. – А вы умеете танцевать?
– А нужно уметь? – он дёрнул плечом, потом, спохватившись, что это могло прозвучать невежливо, быстро добавил: – Обещаю не наступать вам на ноги.
Мысленно он уже готовился к отказу, но Аврора плавным движением отделилась от стены и вложила свою ладонь в его. Медленно и осторожно, стараясь никого не задеть, они влились в толпу и закружились в танце.
Леон никогда не считал себя хорошим танцором, но сегодняшний вечер неожиданно напомнил ему юность, городок, в котором находился приют, праздники, такие же танцы на площади, местных девушек, которые тоже вплетали ленты в волосы, загадочно улыбались и дарили многообещающие взгляды... Внезапная лёгкость охватила всё его тело, и он с улыбкой двинулся навстречу Авроре. Неловкость прошла после нескольких первых движений, и вскоре Леон уже танцевал с госпожой Лейтон, напоминая себе, что нужно следить за своими ногами и не наступать на её. «Во всякой случае, я танцую лучше, чем Железная Рука», – подумал он и не смог скрыть усмешку.
Аврора двигалась легко, движения её были отточенными и выверенными, но несколько механическими, а на лице застыло то же полусонное выражение, что и у Люсиль де Труа. Правда, сонливость, это оказалась обманчивой: когда они проплывали мимо топчущихся на месте Бертрана и Маргариты, Аврора, кинув на них беглый взгляд, прошептала:
– Вы всё ещё подозреваете Гретхен в пособничестве разбойникам?
– Не знаю, что и думать, – честно признался Леон. – Мне очень хочется, чтобы она не была ни в чём замешана, но годы службы научили меня не доверять людям. Может, у разбойников и вовсе нет никаких лазутчиков, и им просто чертовски везёт. А что вы думаете насчёт наших новых знакомых? – он кивнул в сторону Люсиль и её дяди, которые исполняли па, слишком сложные для обычного деревенского танца, привлекая восхищённые взгляды и вздохи крестьян.
– Их вы тоже подозреваете в связях с разбойниками? – спросила Аврора.
– Нет, что вы! Я не подозреваю каждого встречного... – он осёкся, увидев, как её губы чуть дрогнули. – Вы смеётесь надо мной!
– Простите, – она отступила на шаг, обернулась вокруг своей оси и вновь приблизилась к партнёру. – Не смогла удержаться.
– Наверное, я и впрямь смешон со своей подозрительностью, – хмыкнул Леон. Лукавая улыбка исчезла с губ Авроры, она вмиг посерьёзнела и нахмурилась.
– Не вы один, Леон, – она очертила руками в воздухе плавный полукруг. – Возможно, я тоже покажусь вам смешной, но мне кажется, что от господина де Труа и его племянницы веет чем-то... нехорошим. Как будто над ними сгущается чёрная туча, или кладбищенский ворон пролетел, задев их крылами! Понимаю, глупо верить в предчувствия, но... – она замолчала, аккуратно переступая носками чёрных сапожек по земле.
– Вовсе не глупо, – пробормотал Леон, с облегчением увидев, что во взгляде, брошенном Авророй на Жюля-Антуана, нет никакой влюблённости. Они продолжали танец в молчании, их движения становились всё быстрее, и бывший капитан чувствовал, как сильно колотится его сердце. Ему казалось, что он слышит сердцебиение своей спутницы, столь же отчаянное, как его собственное. Голова начала слегка кружиться, не то от выпитого пива, не то от танца, его охватил жар, рубашка намокла от пота и прилипла к спине. Аврора тоже дышала тяжело, её грудь вздымалась и опадала под тёмно-фиалковой тканью, на лбу, висках и над верхней губой блестели капли пота, кожа утратила свою обычную бледность, приобретя оттенок здорового румянца.
Леон поспешно отвёл взгляд от колышущейся груди молодой женщины, чувствуя, как охвативший его жар становится сильнее. От тела Авроры исходило тепло, и он с лёгкостью представил, как притягивает её к себе, накрывает чуть приоткрытый рот своим, как она обнимает его, запускает пальцы в волосы, запрокидывает голову и сладко стонет, а он утыкается носом в стройную длинную шею, скользит губами ниже, собирая языком капли пота...
Но что, если она отвергнет его? Закричит, позовёт на помощь, залепит пощёчину, укусит за язык?
Эти мысли окатили Леона холодной водой, остудив его пыл, и он быстро отступил, выпустив горячие пальцы Авроры из своей руки. Они сбились с ритма и, едва не налетая на других танцоров, выбрались из круга.
– Леон, что с вами? – она следовала за ним, встревоженно пытаясь заглянуть в лицо. – Вам нехорошо?
– Мне хорошо, – он прислонился к стене дома, поднял голову, подставляя лицо и шею прохладному вечернему ветерку. – Мне очень хорошо... Вы прекрасно танцуете, госпожа Лейтон, но с меня, пожалуй, хватит, – Леон коротко рассмеялся. – Надо отдышаться.
– Хорошо, – она встала рядом, не сводя с него обеспокоенных глаз. Бывший капитан принялся лихорадочно искать повод отлучиться, и тут, на его счастье, из толпы вынырнула Маргарита и, схватив Аврору за руку, повлекла за собой, что-то возбуждённо рассказывая и громко смеясь. Аврора едва успела кинуть на Леона ещё один тревожный взгляд, и её тут же заслонила толпа. Он глубоко вздохнул, мысленно возблагодарил Бога и Гретхен за столь своевременное появление и зашагал прочь, стремясь затушить сжигавший его телесный жар.
На этот раз кружкой пива было не обойтись, и Леон отхлебнул вина – настоящего бургундского, из местных виноградников. Оно тут же ударило в голову, которая закружилась сильнее прежнего, перед глазами всё поплыло, и Леон был вынужден тяжело опереться на деревянную, забрызганную вином и свечным воском столешницу. Подумалось, что вокруг полно молодых девушек, которые наверняка ищут развлечений, и он может утолить свой голод с кем-нибудь из них, раз прекрасная и холодная Аврора ему недоступна...
Помутневший взгляд бывшего капитана заскользил по окружавшим его людям в поисках той, что сможет утешить его этой ночью, но из темноты выплывали лишь мужские лица, подсвеченные огоньками свечей, красные, потные и пьяные. Повсюду раздавался гогот, громкие голоса прославляли Господа, даровавшего им обильный урожай, делились страшными, смешными и похабными историями, из-за дальнего столика неслась заунывная песня – похоже, исполнявшие её были пьяны сильнее других.
– За Бертрана Железную Руку, нашего храброго и щедрого господина! – воскликнул кто-то, и остальные поддержали его нестройным хором.
– И за красавицу Гретхен! – подхватил другой. Ему ответил громкий смех, и один из пьющих, высокий широкоплечий мужчина со следами ожогов на руках – должно быть, кузнец, – важно заявил:
– Если господин Бертран так щедр, почему бы ему не поделиться с нами своей подружкой? Кто из вас не хотел бы красотку Гретхен, а?
Смех вновь прокатился по толпе и тотчас смолк, когда Леон поднялся с места. Кузнец наткнулся на взгляд его голубых глаз, горящих от выпитого вина и гнева, и улыбка исчезла с его лица, густые брови сошлись к переносице.
– Извинись! – потребовал Леон. Рука сама потянулась к шпаге, та выскользнула из ножен и взлетела к подбородку кузнеца. – Проси прощения за то, что ты сказал о Маргарите!