«Но я не убивал его!» – беззвучно прокричал он и отступил назад, по-прежнему сжимая в руке залитую кровью шпагу. Лицо убитого вновь начало меняться, и Леон отвернулся, не желая видеть перед собой всех тех людей, которых он когда-то убил или заставил испытывать боль. Он посмотрел на песок, но песок был красен от крови, а когда Леон запрокинул голову, увидел, что кровь капает с неба, густая, вязкая и солёная на вкус. Она была удивительно холодной, и он весь задрожал, когда капли одна за одной стали падать на него. Всё тело внезапно пронзила резкая боль – в ней Леон разом ощутил и жжение от удара розгой, и онемение, вызванное падением из седла, и холод металла, протыкающего тело. Он хотел закричать, даже открыл рот, но воздуха не хватило, и он очнулся, весь дрожа и задыхаясь.
Изо рта вырвался звук, похожий на всхлип, и Леон, мотнув головой, выругался себе под нос. Его всего трясло, тело продолжало болеть, но он быстро понял, что боль вызвана неудобной позой, в которой он умудрился заснуть, а холод – неожиданно начавшимся дождём. Именно он, а вовсе не льющая с небес кровь, и разбудил сына Портоса. Снова ругнувшись, он быстро натянул одежду, благо та не успела сильно вымокнуть, оседлал кобылу и поехал прочь от берега, надеясь найти укрытие под кронами деревьев и вытряхнуть из головы все воспоминания о дурном сне.
Вскоре стало ясно, что листва деревьев не может служить достаточной защитой от дождя, который усиливался с каждой минутой. Голубизна неба сменилась серостью, солнце скрылось за тучами, холодные тугие струи дождя хлестали по плечам Леона и бокам лошади. Кобыла нервно фыркала, прядала ушами и взмахивала хвостом, пытаясь хоть как-то защититься от всепроникающей влаги, всадник сквозь зубы бормотал ругательства и то и дело встряхивал головой, отбрасывая от лица мокрые волосы.
К счастью, рощица оказалась небольшой. Через непродолжительное время деревья расступились, и Леон, к огромному своему облегчению, увидел возвышающийся на холме замок. Сложенный из серовато-жёлтого камня, он, казалось, целиком состоял из башенок, плотно прижатых одна к другой, увенчанных остроконечными крышами чёрного, тёмно-серого и коричневого цветов. Окна были высокие и узкие, над башенками возвышались шпили, и всё это здание словно стремилось оторваться от земли и взлететь ввысь, прямо к тучам, которые по цвету не сильно отличались от самых тёмных крыш. Подъехав ближе, Леон разглядел возле замка аккуратно подстриженные кусты и цветы, за которыми явно кто-то ухаживал.
Ему пришлось довольно долго стучать в дверь, но вот она наконец распахнулась, и на пороге появился коренастый седой мужчина весьма благообразной наружности, с короткой бородой и голубыми глазами, которые лучились добротой. Увидев насквозь промокшего путника, он без лишних слов посторонился, позволяя Леону пройти внутрь, ещё до того, как тот успел что-либо сказать.
– Господи боже... вот гроза-то, – дождь в самом деле превратился в грозу, издалека доносились отчётливые раскаты грома, ветер усилился, и деревья теперь трепетали и гнулись под его напором. – Проходите, сударь, проходите скорее, вы весь промокли! Мария! – громко позвал он, и эхо подхватило крик, разнеся его по коридорам замка.
– Благодарю, – Леон, оказавшись внутри, с трудом сдержал желание отряхнуться по-собачьи. – Погода и впрямь ужасная. Надеюсь, хозяин замка позволит мне переждать дождь под его крышей?
– Хозяйка, – поправил его слуга. – Госпожа Аврора всегда милосердна к попавшим в беду, у неё очень доброе сердце, конечно, она не будет возражать... Я Жан, а это моя жена Мария, – он указал на спешившую к ним женщину – чуть моложе его, полную телом, но красивую, с едва серебрящейся в волосах сединой. – Мария, позаботься о господине... эээ...
– Леоне.
– Леоне, а я отведу в стойло его лошадь, – Жан накинул плащ с капюшоном, который ему подала жена, и отважно шагнул под дождь, Мария же приняла промокший плащ Леона и повела его по коридору, бормоча себе под нос:
– Вот же погодка, святые угодники... Разверзлись хляби небесные... И это только начало осени, а что же дальше будет... Вы из каких краёв будете, сударь?
– Из Парижа, – честно ответил Леон, и служанка замолчала, возможно, впечатлённая и смущённая присутствием столичного гостя. – Здесь проездом, по делам. Ещё раз благодарю за гостеприимство, – добавил он, когда Мария открыла перед ним дверь одной из комнат, по-видимому, предназначенной для гостей.
– Да как же иначе, не могли же мы с Жаном вас в такую погоду на улице оставить! – она всплеснула руками. – К нам в Усадьбу теней редко кто заезжает...
– Усадьба теней? – переспросил слегка удивлённый Леон. – Так называется замок?
– Так, именно так, его ещё первый хозяин так назвал, давно это было, в незапамятные времена... Вы подождите, сударь, я вам сейчас воды нагрею, – и Мария скрылась с глаз, оставив Леона размышлять о причинах, которые побудили первого владельца замка дать ему такое странное название.
Хозяйка дома явилась через некоторое время, когда Леон уже успел немного прийти в себя, отогреться и узнать от Жана, что с его вороной кобылой всё в порядке, и сейчас она надёжно укрыта от дождя и холода в конюшне. Едва дверь открылась, и на пороге появилась женская фигура, Леон вскочил из кресла, куда он только что опустился, и поклонился со всей возможной учтивостью.
– Леон дю Валлон, бывший капитан королевских гвардейцев, к вашим услугам, – о недолгом периоде своего пребывания в рядах мушкетёров он предпочёл не говорить.
– Аврора Лейтон, вдова, – мелодичным голосом представилась женщина перед ним и присела в изящном реверансе. Леон вскинул голову – и на мгновение забыл, как дышать. Позднее он радовался, что назвался раньше, чем взглянул на хозяйку, потому что после первого же взгляда лишился дара речи и вряд ли мог бы сказать о себе что-либо связное.
Очевидно, потеря супруга произошла совсем недавно – хозяйка замка всё ещё носила траур и была одета в строгое чёрное платье. Но Леон едва обратил внимание на её одежду – так его поразила красота Авроры Лейтон. Среднего роста, изящная и стройная, казавшаяся ещё стройнее в этом платье, она была похожа на мраморную статую, изваянную рукой искусного скульптора. Тёмный цвет платья оттенял белизну кожи, густые чёрные волосы спадали с двух сторон узкого вытянутого личика с острым подбородком, из-под ровных чёрных бровей смотрели необыкновенные глаза – тёмно-серые, обрамлённые длинными чёрными ресницами, выразительные, полные тревоги и настороженности. Таких красавиц Леон не встречал даже при королевском дворе. Пока он смотрел, не в силах отвести взгляда, хозяйка подошла чуть ближе, и капитан, сообразив, что уже довольно долгое время беззастенчиво таращится на неё, поспешно опустил глаза.
– Гроза застала меня в дороге, и я был вынужден просить ваших слуг о гостеприимстве, – пробормотал он, чувствуя неловкость от того, что молодая женщина так пристально рассматривает его.
– Разумеется, вы можете остаться здесь до тех пор, пока не кончится дождь, – кивнула она. – У нас тут редко бывают гости. Надеюсь, вы присоединитесь ко мне за ужином.
– Почту за честь, – он склонил голову ещё ниже. Аврора рассматривала его ещё некоторое время, затем отступила, продолжая глядеть на него, и лишь у самых дверей повернулась спиной и вышла. Леон, вскинувший глаза, успел заметить, как взметнулись и стукнулись о спину блестящие чёрные локоны, а затем хозяйка замка исчезла, оставив в комнате едва уловимый аромат полыни и гостя, с трудом приходящего в себя после воздействия столь ослепительной красоты.