Глава II. Зелье забвения
Спи и забывай всё, что было сказано,
Что в душе другой не отозвалось.
Больше твоё сердце ни с кем не связано,
Отпускай его вдаль по водам грёз
Рок-опера «Орфей» – Спи и забывай
Когда первое впечатление от появления Авроры Лейтон угасло, Леон сам удивился своей реакции. Ему не раз случалось видеть красивых женщин, даже очень красивых, так почему же на хозяйку замка он уставился как зачарованный, не в силах отвести взгляда? Должно быть, решил он, дело в том, что при словах о доброй и милосердной хозяйке он представил себе женщину средних лет, а то и вовсе пожилую, пышнотелую, с аккуратно уложенными седыми волосами и ласковой улыбкой, возможно, чем-то похожую на служанку Марию. Увидеть после этого молодую – она явно была моложе его лет на семь – и изящную Аврору и впрямь было потрясением. Ей точно было не привыкать к восхищённым взглядам мужчин, но Леон твёрдо пообещал себе, что при следующей встрече не станет так открыто рассматривать её. Это, в конце концов, неучтиво!
После отдыха на берегу, обернувшегося очередным кошмаром, спать не хотелось, и Леон провёл время до ужина в комнате, маясь от безделья. Мария всё с тем же сочувствующим видом принесла ему горячего вина с пряностями, которое Леон с благодарностью принял. К вечеру он совсем согрелся, промокшая одежда высохла, но дождь всё ещё не утихал, хотя гроза и прекратилась. Слушая непрестанный стук капель за окном и поглядывая на низкое тёмное небо, которое словно вознамерилось устроить здешним местам новый Всемирный потоп, Леон поёжился и подумал, что ему, скорее всего, придётся остаться на ночь. Никаких непристойных мыслей насчёт Авроры он в голове не держал – Боже упаси! Он ожидал, что переночует в замке, а наутро распрощается с прекрасной хозяйкой и отправится дальше в попытках спастись от самого себя.
Разумеется, бродить по замку и изучать его, заглядывая во все комнаты, было бы невежливо, но Леон кое-что успел осмотреть, когда спускался к ужину. Здание было старинным, но прочным, из тех, что строились на века и могли при случае пережить небольшую осаду. Люди, которые обставляли его, явно обладали вкусом, пусть и были стеснены в средствах: об этом свидетельствовала и изящная мебель, и тусклые дорогие зеркала, и мягкие, хоть и потёртые ковры, и выцветшие гобелены на стенах, и картины, висевшие повсюду. Леон невольно замедлил шаг, вглядываясь в них. Большинство картин были портретами, изображавшими, судя по всему, бывших владельцев замка. Леон особенно долго стоял перед одним из них, висевшим в гостиной. С портрета на него смотрела женщина, удивительно похожая на Аврору, только старше лет на десять и в платье, давным-давно вышедшим из моды. «Мать?» – подумал Леон, всматриваясь в тонкие черты, чёрные локоны, спадающие на плечи, и большие глаза – правда, в отличие от глаз Авроры, они были не серыми, а карими. «Нет, скорее, бабушка или прабабушка».
Столовая была такой же, как и остальные комнаты: обставлена скромно, но со вкусом. Хозяйка замка уже была здесь и приветствовала гостя кивком – он в ответ слегка поклонился. Мария, уже не сочувственно-переживающая, а лучащаяся улыбкой, принесла ужин: густой суп из нескольких видов рыбы, паштет, говядину, запечённую с грибами, сыр и вино. Леон, который не только не утолил голод хлебом и сыром во время перекуса на берегу, но ещё больше разжёг его, едва сдерживался, чтобы не наброситься на еду, подобно своему отцу. Он всё же сумел взять себя в руки и ел умеренно, отвечая на вопросы Авроры Лейтон – ей, что вполне ожидаемо, был интересен новый человек.
– Вижу, вы уже привели себя в порядок, – начала она, откладывая ложку и прикладывая салфетку ко рту. Все движения Авроры были аккуратными, мелкими и точными – как позже узнал Леон, они переставали быть такими только в моменты крайнего душевного волнения, когда молодая женщина становилась резкой и порывистой.
– Вполне, – ответил он. – Искренне благодарен вам и вашим слугам за гостеприимство.
– В наши края редко приезжают чужаки, – она кивнула каким-то своим мыслям и отпила из бокала. – Можно узнать, что привело вас сюда?
– Жажда странствий, – Леону не хотелось лгать той, кто так радушно приютила его, к тому же такой красавице. – Надоела столичная жизнь, захотелось чего-то нового.
– Мария сказала мне, что вы из Парижа, – Аврора снова кивнула. – И мне вы представились капитаном королевских гвардейцев.Бывшимкапитаном королевских гвардейцев, – она подчеркнула слово «бывшим».
– Всё верно, – сказал Леон, хотя мысленно уже ругал себя за честность. – После некоторых событий я понял, что... эээ... не имею желания далее служить в рядах гвардейцев, и покинул их.
Аврора, слава Богу, не стала расспрашивать о причинах этого поступка и заговорила о другом – впрочем, эта тема тоже болезненно кольнула бывшего капитана в сердце.
– Дю Валлон, – задумчиво произнесла она, будто пробуя имя на вкус. – Эта фамилия кажется мне знакомой.
– Барон дю Валлон де Брасье де Пьерфон, более известный как Портос, был моим отцом, – Леон решил сразу всё прояснить, чтобы не выслушивать неудобные вопросы в дальнейшем.
– Портос? Тот самый Портос, один из четверых легендарных мушкетёров?
– Да.
Аврора Лейтон какое-то время пристально смотрела на собеседника, видимо, ожидая продолжения, потом поняла, что его не будет, и опустила голову. Какое-то время они ели в молчании, затем хозяйка замка снова заговорила:
– Давно вы прибыли в наши края?
– Сегодня днём, – Леон с сожалением оторвался от чудесной запечённой говядины.
– Уже нашли, где остановиться? Неподалёку есть гостиница – маленькая, конечно, и хозяин там прижимистый, но зато честный человек, и сама гостиница содержится в чистоте.
– Благодарю за заботу, но я вряд ли задержусь надолго, – Леон отхлебнул вина, ощущая, как долгожданное тепло охватывает всё его тело. – Возможно, уже завтра днём двинусь дальше.
Ему показалось, что на лице Авроры промелькнула тень разочарования, но он уверил себя, что выдаёт желаемое за действительное. Она знает его всего несколько часов, с чего бы ей хотеть, чтобы он задержался подольше? Вновь наступила неловкая пауза, и Леон, стремясь хоть чем-то заполнить её, огляделся по сторонам. На стене справа от него висел портрет, частично скрытый полумраком, но присмотревшись, он сумел различить черты молодого человека, стройного и бледного, с густыми тёмными волосами, спадавшими на плечи, и большими тёмными глазами. Хотя во всей бледности его было что-то нездоровое, да и такую внешность Леон назвал бы смазливой, он не мог не признать, что многим юноша показался бы очень красивым.
– У вас много портретов, и все явно написаны мастерами своего дела, – он кивнул на стену. Аврора перевела туда взгляд, и лицо её, и без того тревожное, омрачилось.
– Это мой муж, – тихо сказала она. – Виктор Лейтон, мир его праху.
– Сочувствую вашему горю, – проговорил Леон, мысленно ругая себя за неловкость. Это же надо было умудриться – из всех возможных тем для разговора выбрать именно ту, которая причинит хозяйке боль! Если этот Виктор и в жизни был так же красив и молод, как на картине, Аврора, должно быть, без памяти его любила и теперь глубоко тоскует по нему. Интересно, от чего умер такой молодой человек?
Задавать этот вопрос было бы бестактно, но хозяйка, похоже, угадала, о чём думает Леон, и заговорила сама:
– У Виктора была чахотка. Он скончался через месяц после нашей свадьбы. Я ухаживала за ним, как могла, не отходила от его постели, но... всё было бесполезно, – голос её звучал ровно и глухо. Леон опустил голову, не зная, что сказать, и не в силах вновь приняться за еду, пока Аврора изливает ему душу. Впрочем, она быстро оправилась, выпрямилась на стуле, и голос её зазвучал громче:
– Отец Виктора был англичанином, и большую часть жизни он провёл в Англии. Туманы, сырой воздух, вечные дожди – неудивительно, что он загубил своё здоровье! Он и меня хотел увезти туда, но после его смерти я предпочла остаться здесь, в доме своих предков. В девичестве я де Мюссон.