– По какому праву вы впустили в комнату моей племянницы эту женщину? – грозно вопросил он. Хозяин попятился, пробормотал что-то неразборчивое себе в усы и поспешил к выходу – в лжи он был явно не силён.
– Мне необходимо было обыскать комнату Люсиль, – Аврора при появлении де Труа вскочила с места и едва сдержалась, чтобы опрометью не броситься к выходу. Решимость, охватившая её ранее, исчезла, на смену ей пришёл липкий леденящий страх.
– И что же, позвольте спросить, вы искали? – насмешливо поинтересовался де Труа.
– Её дневник, – ответила она, внимательно глядя ему в глаза. – У меня возникли подозрения, что Люсиль знала своего убийцу. В нашу последнюю встречу она упомянула, что записывает все свои секреты в дневник. Тогда я, помнится, посмеялась: какие секреты могут быть у столь юного и невинного создания? Но кажется, Люсиль была далеко не так проста...
Лицо Жюля-Антуана оставалось непроницаемым, но ей показалось в слабом сумрачном свете, падающем из окна, что черты его стали ещё более хищными, чем обычно.
– В жизни не слышал, чтобы Люсиль вела дневник, – фыркнул он. – Если у неё и были какие-то секреты, которые она не могла доверить даже мне, она наверняка делилась ими с Анной. С той бедной старой Анной, которую вы в прошлый раз довели до слёз своими расспросами!
– Я в любом случае причинила Анне меньше боли, чем тот, кто забрал её воспитанницу, – холодно ответила Аврора, направившись к двери. Проходя мимо де Труа, она вся внутренне сжалась, ожидая, что он набросится на неё, схватит за горло, начнёт душить, но он лишь посторонился, пропуская её. Уже у самой лестницы она обернулась и негромко произнесла:
– Кстати, я нашла дневник. Думаю, Леону Лебренну и Бертрану Железной Руке будет любопытно почитать секреты Люсиль.
Губы Жюля-Антуана дрогнули, а глаза вспыхнули ярче.
– Немедленно отдайте его мне! – хрипло выкрикнул он, вытянув руку, но Аврора развернулась и почти бегом кинулась вниз по лестнице.
– Вы не имеете права! Он принадлежит Люсиль! – продолжал кричать ей вслед де Труа, но она торопилась домой. Аврора понимала, что только что рискнула всем в попытке добиться правды, и кажется, риск оправдался. Дядя явно не знал, вела ли его племянница дневник, и почти выдал себя внезапным волнением. Конечно, волнение ещё не означало признания вины, но за этим непременно должно последовать что-то ещё. Итак, де Труа думает, что Люсиль вела дневник, в котором наверняка записывала все те гнусности, что он с ней творил; что Аврора нашла этот дневник и теперь собирается показать его остальным. Что он сделает? Трусливо сбежит, поджав хвост? Не похоже – не того склада человек. Он может быть самым отвратительным негодяем, насильником и убийцей, но трусом его назвать нельзя. Значит, он попробует отобрать дневник и заткнуть Авроре рот, пока она никому не рассказала о его содержании.
Аврора отъехала на некоторое расстояние от гостиницы и оглянулась, ожидая де Труа. Она была готова к тому, что он станет преследовать её, угрожать, пытаться отобрать дневник, и именно поэтому на седле её висел длинный пистолет. Она никогда не любила охоту, но стреляла довольно метко – в юности от скуки выучилась, используя в качестве мишеней пустые горшки, бутылки и яблоки. Если Жюль-Антуан будет угрожать ей оружием, она возьмётся за своё. В ушах Авроры вновь зазвучали слова Люсиль: «Я хочу, чтобы вы его убили!». Сейчас она, пожалуй, была даже рада, что всё обернулось именно так, что Жюль-Антуан застал её в номере, что сегодня всё так или иначе решится, страх сменился лихорадочным возбуждением, и сердце её сильно билось в груди.
Чего Аврора совершенно не ожидала, так это того, что де Труа поскачет за ней не один, а в сопровождении троих своих слуг, тоже конных. При виде четырёх быстро приближающихся фигур страх вновь охватил Аврору, и она тряхнула головой, отбрасывая его в сторону. Глядя на подъезжающих всадников, она судорожно размышляла: что делать дальше? До замка Бертрана слишком далеко, да и хозяина может там не оказаться, а Гретхен и Франсуа не смогут дать отпор четверым вооружённым людям. До своего замка ещё дальше, да и нельзя подставлять под удар Жана и Марию... Остаётся только как-то обогнуть де Труа с помощниками и скакать в гостиницу: там хозяин, наверняка имеющий в запасе хоть какое-то ружьё, там другие постояльцы, пусть их и немного, там помощь! Если они увидят, как Аврора мчится к ним, преследуемая Жюлем-Антуаном или кем-то из его людей, ему уже будет трудно отвертеться.
– У вас есть кое-что, что принадлежит мне, – поразительно, но его голос даже при таком бешеном сверкании глаз оставался холодным. – Отдайте это мне, и мы разойдёмся миром.
– Так же, как вы «разошлись миром» с бедной Люсиль? – крикнула Аврора и с досадой услышала, что голос её дрожит. Де Труа не успел ответить – из-за спины Авроры послышался стук копыт, вдали показался быстро приближающийся силуэт всадника, и вскоре к ним подлетел Леон на своей вороной кобылице. Она, утомлённая скачкой, шумно вздыхала и фыркала, бывший капитан тоже с трудом переводил дыхание, исподлобья бросая мрачные взгляды на де Труа. На миг он встретился глазами с Авророй и едва заметно кивнул ей. Это должно было успокоить её, но не успокоило, а сердце забилось ещё чаще.
– А, вот и господин Лебренн пожаловал! – де Труа оскалился, становясь ещё больше похожим на волка. – Признаюсь, вы весьма ловко выманили меня из гостиницы! Вся эта история с подслушанным разговором разбойников была ложью, так ведь? Вам нужно было, чтобы номер опустел, и мадам Лейтон могла сунуть туда свой очаровательный любопытный носик!
– Не говорите так! – Аврору передёрнуло от этих слов. – Вы жестокий и отвратительный человек! – у неё не осталось сил сдерживаться. – Я знаю, что вы сделали с вашей племянницей! Слышите, вы! – она обратилась к слугам, хмуро смотревшим на неё и Леона. – Он надругался над Люсиль, когда ей было шестнадцать, с тех пор постоянно насиловал её, а когда она попыталась кому-то рассказать, убил! Смотрите, кому вы служите – чудовищу в облике человека!
Она ожидала недоверия, изумления или гнева после этих слов, но мужчины смотрели на неё так же мрачно, а де Труа вдруг расхохотался неприятным сухим смехом, похожим на хруст сломанной ветки.
– Решили воззвать к их лучшим чувствам, госпожа Лейтон? Напрасно – в них нет никаких лучших чувств, уж я-то знаю! Не зря я подбирал слуг под стать себе!
– Она была красивая девчонка, – пробормотал Огюст, глядя в землю. – А у таких красивых девчонок всегда ветер в голове. Почём нам знать, может, она сама соблазнила дядю?
– Это нас не касается: что там между ними было! – подхватил Луи. – Господин де Труа платит исправно, и мы ему служим. А уж что там было с ним и бедняжкой Люсиль, не наше дело!
– И вам её нисколько ни жаль? – воскликнула Аврора. – Вы вините её в том, что она была красивой? А если бы это была ваша дочь или сестра? Если бы ваш господин надругался над ней – вы бы тоже так говорили?
– Уверен, эти люди из породы тех, что сами охотно надругаются над своей дочерью или сестрой, – негромко произнёс Леон, и обжигающие взгляды всех троих слуг при их полном молчании дали понять, что он полностью прав.
– Вы... вы... – Аврора задохнулась от возмущения. – Вы звери, вот кто вы! Вы не просто звери, вы мерзкие грязные свиньи! И господин де Труа худший из вас! Он обесчестил и убил свою племянницу, а вы взяли его сторону? Гореть вам в аду за это!
– Вы не понимаете! – хриплым, полным боли голосом проговорил Жюль-Антуан. – Никто никогда не сможет понять. Я любил Люсиль – да, не так, как дяде следует любить племянницу, но вы же видели её! Как она была красива! Ни один мужчина не сумел бы устоять перед ней. Да, я понимал, что совершаю грех, но это был сладостный грех. Вы не мужчина, вам не понять...