– Да, это так, – кивнула она. – Видите, вы уже начинаете кое-что вспоминать. Скажите, а вас недавно не били по голове?
– По голове? – он рассеянно ощупал затылок. – Нет, не припомню...
– Может, вы с кем-то дрались? Падали с лошади?
– Капитан королевских гвардейцев всегда с кем-то дерётся, – он повёл плечом. – И падать с лошади мне тоже приходилось. Но это всё было не пару дней назад, а довольно давно.
– Сильные удары по голове способны вызвать у человека потерю памяти, – задумчиво проговорила Аврора. – Если же добавить к этому долгую дорогу, усталость и выпитое вино... Вдобавок вы промокли под дождём и легко могли простудиться. Неудивительно, что сейчас вы в таком состоянии!
Леон сглотнул и поморщился – в горле было сухо, но боли он не ощущал, кашлять или чихать тоже не хотелось.
– Не думаю, что я простужен, – заметил он. – В любом случае, мне совестно, что я стал причиной ваших переживаний. Я не заслуживаю, чтобы вокруг меня так хлопотали.
– Вы вообще ничего не помните? – Аврора, судя по всему, пропустила его слова мимо ушей. – Ничего из того, о чём мы с вами говорили вчера?
– Нет, – признался Леон. Он честно напряг память, но в ней всплывали только отдельные обрывки: что-то про погоду, что-то про семью Авроры, что-то про него самого и его службу. Но тон молодой женщины подсказал ему, что накануне он поделился с ней чем-то очень личным и важным.
– А что, я рассказал вам что-то такое, чего говорить не следовало? – настороженно спросил он.
– Вам лучше знать, – она не сводила с Леона своих полных тревоги глаз. – Вы говорили про свою семью, помните?
– Про семью? – он пожал плечами. – А что про неё можно сказать? Отец скончался, когда я был ещё совсем маленьким, мать умерла несколько лет спустя, я оказался в приюте.
– Вы помните, кто был ваш отец? – Аврора по-прежнему всматривалась в его лицо, и под этим пристальным взором Леон почувствовал себя крайне неуютно.
– Военный, – он снова пожал плечами. – От него мне досталась шпага, – он потянулся было к бедру, но быстро сообразил, что шпага, должно быть, лежит в гостевой спальне, которую упоминала Аврора. – Он умер, когда я был ещё совсем ребёнком, я его и не помню толком.
– Но вы помните, как его звали? – она продолжала свои настойчивые расспросы, и Леона это начало злить.
– Не помню, – ответил он, сдерживая раздражение. – А разве это важно?
– Нет, – она вздохнула, и во взгляде её почему-то появилась глубокая печаль. – А что вы делали последние несколько месяцев, помните?
– Смутно, – он дёрнул плечом. – Наверное, служил Франции, которой присягал. Что ещё мог делать капитан королевских гвардейцев?
– Понятно, – она вздохнула ещё горестней. – Что ж, вы хотя бы не забыли, как вас зовут, и не разучились связно говорить. Я думаю, вы также помните, как ходить и держать ложку.
– До какой же степени надо напиться, чтобы забыть такое! – фыркнул Леон, порядком удивлённый её словами. – Право, сударыня, вы обо мне чересчур плохого мнения! Чтобы разучиться говорить, надо пить годами, причём самое низкосортное пойло!
– Что ж, я оставлю вас тут, – Аврора поднялась с козетки. – Приходите в себя, господин капитан. Надеюсь, в скором времени вы почувствуете себя лучше и сможете присоединиться ко мне за завтраком.
Она боком подошла к двери, то и дело оглядываясь на своего гостя, уже у самого выхода бросила на него взгляд, полный такой жалости, что у Леона защемило сердце и он почувствовал себя ещё более неловко, чем раньше, и совсем тихо произнесла:
– Я сделала то, что должна была сделать. Но как знать, быть может, я совершила ошибку.
И покинула комнату, оставив Леона приходить в себя и размышлять над смыслом её слов.
***
Через час Леон почувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы спуститься и разделить с Авророй трапезу. Голова у него всё ещё слегка кружилась, к тому же его пошатывало из стороны в сторону, но слабость и противная сухость в горле исчезли после того, как он выпил принесённый заботливой хозяйкой куриный бульон. Умывшись прохладной водой из принесённого ею же таза, Леон мельком взглянул на своё отражение в овальном зеркале, висевшем в гостиной, и поморщился. Да, видок не ахти: волосы растрёпаны и спутаны, лицо бледное, под глазами круги, да и побриться не помешало бы... Снова встряхнув головой и кое-как пригладив свою светлую гриву, он направился в столовую.
После бульона к Леону вернулся аппетит, поэтому на кашу, сваренные вкрутую яйца и остатки вчерашней говядины с грибами он набросился с жадностью. Вина он из осторожности пить не стал, Аврора тоже явно не была любительницей этого напитка, поэтому пищу оба запивали травяным чаем. Подкрепившись, Леон сразу почувствовал себя лучше: вялость и сонливость исчезли, на смену им пришли бодрость и уверенность в собственных силах. Выйдя из-за стола, он уже твёрдо стоял на ногах, поэтому ещё раз поблагодарил хозяйку и слуг за гостеприимство и стал собираться в путь, благо дождь, ливший всю ночь, к утру прекратился, и теперь сквозь узкие окна можно было разглядеть кусочки ясно-голубого неба.
– Дорогу, должно быть, сильно развезло, – Аврора стояла, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди, и всё с той же тревогой наблюдала за действиями гостя. – Может, останетесь у меня хотя бы на сутки?
– Я бы с удовольствием, но не смею злоупотреблять вашим гостеприимством, – ответил Леон, надевая плащ. – Я и так принёс вам слишком много неудобств.
– А если с вами опять случится нечто подобное? Если подобный обморок настигнет вас прямо на дороге? Или ещё хуже – в лесу? Там и дикие звери, и разбойники – помните, я вам вчера рассказывала про Чёрного Жоффруа?
– Смутно, – солгал Леон. На самом деле он не помнил ровным счётом ничего, но задерживаться в замке всё равно не собирался. Аврора была слишком хороша собой, а он чем дальше, тем сильнее ощущал своё одиночество и не сомневался, что молодая вдова испытывает то же самое. Чем заканчиваются такие истории, он знал слишком хорошо. В лучшем случае они проведут вместе пару-тройку ночей, и он уедет, в худшем же кто-то из них непременно влюбится, или пострадает репутация Авроры, или она, не дай Бог, понесёт от случайной связи ребёнка, как это было с госпожой де Шеврёз, забеременевшей от Атоса...
Постойте. Откуда он вообще знает историю про госпожу де Шеврёз и Атоса? И что в итоге случилось с их ребёнком?
Но как Леон не напрягал память, ничего вспомнить не смог. В его разуме будто образовался чистый лист, с которого магическим образом стёрли все знаки и символы, и восстановить их не было никакой возможности. В конце концов он решил не мучиться, думая о людях, которые были знакомы ему только по рассказам, и вернулся мыслями к Авроре. Да, она очень красива и очень одинока, но если между ними возникнет случайная связь, это не спасёт их от одиночества, а лишь всё испортит. И вообще, с чего он решил, что такая изящная красавица обратит внимание на изрядно потрёпанного чужака без роду-племени, который даже имя своё вспомнил с трудом?
– Вы хоть помните, зачем прибыли в наши края? – спрашивала тем временем Аврора, неотступно следуя за ним из комнаты в комнату. Почему-то её очень взволновало состояние Леона, и она никак не хотела отпускать его. Возможно, в другое время он бы порадовался, что хоть кто-то относится к нему с такой заботой, но сейчас это вызывало только раздражение.
– Без особой цели, – хмыкнул он, направляясь во двор. – Решил проветриться, пока бросил королевскую службу и ещё не нашёл новую. Благо, денег в бытность капитаном гвардии я накопил достаточно, – он подбросил на руке кошель с монетами.
– Лучше помалкивайте об этом, – предупредила Аврора, спускаясь вслед за ним с крыльца. – У разбойников повсюду глаза и уши. Наверняка у них есть свои люди в окрестных деревнях, иначе как бы им удавалось так удачно подкарауливать путников и так ловко скрываться?
Леон пробормотал что-то неразборчивое, уже подходя к конюшне. Внутри он обнаружил свою вороную в добром здравии, а также ещё трёх лошадей, принадлежащих Авроре. При виде хозяина кобыла тихонько заржала и потянулась к нему, переступая с ноги на ногу.