— На душе у меня покойно. Покойно ли у тебя на душе?
— Благодарение Богу, покойно.
Он поцеловал свои ладони, провел ими вниз по лицу и коснулся груди как раз над сердцем, ни на секунду не отрывая взора от ее глаз. Воплощенная вежливость, непонятно только, как он умудрился превратить этот благочестивый жест в непристойный.
Мариата сверкнула на него злыми глазами и спросила:
— А мужчина ли ты, Росси, сын Бахеди?
— Конечно! — На его физиономии появилось возмущение.
— Меня всегда учили, что лица не закрывают только мальчишки и негодяи. Так как тебя называть?
Росси ухмыльнулся еще шире.
— Я закрываю лицо только в присутствии тех, кто стоит выше меня, Тукалинден.
Тукалинден. Маленькая принцесса. Так называли девушку те люди, которые с почтением относились к ее происхождению. Ведь родословная матери Мариаты восходила прямо к Тин-Хинан через ее дочь Тамервельт по прозвищу Зайчик. Но шакалья пасть Росси пролаяла это слово с едкой насмешкой.
Мариата поднялась на ноги. Чем тратить время попусту с этим племянником вождя, уж лучше молоть просо, доить коз или собирать верблюжьи лепешки для костра. Она попыталась пройти мимо него, но он схватил ее за плечо. Его пальцы больно впились ей в руку.
— А что это там такое на песке, а, Мариата?
Носком ноги Росси коснулся вычерченных ею знаков. Там были отдельные, пока бессвязные слова, помогающие удержать в памяти смысл стихотворения. Среди них «йар» — перечеркнутый кружок, «йах» — крест, очерченный линией, и «йаз» — символ, означающий «свобода», а также «человек».
Росси подозрительно прищурился и, не отрывая от них взгляда, спросил:
— Ты чем тут занималась? Ворожила? Пыталась кого-то околдовать?
Глупец. Он даже читать не умеет. Ведь ему двадцать шесть лет, а может, уже и двадцать семь стукнуло! Почти старик. Если бы он мог читать, то увидел бы здесь имена Кииар и Сарида — через месяц будет их свадьба, — угадал бы знаки, обозначающие пальму и пшеницу, птицу и воду. Это свадебное стихотворение, она его почти сложила, и Кииар в нем описывалась такими словами:
Но Росси ничего не понял. Все свое время он тратил на то, чтобы махать саблей, отрабатывая удары, учил своего верблюда вставать на дыбы, желая пускать пыль в глаза девушкам. Искусство чтения племянник вождя так и не освоил. Он не постигал смысла символов, не мог уразуметь, о чем они говорят, а все неясное пугало его. Росси знал, что женщины используют очень похожие знаки для ворожбы, чаще всего совершенно безобидной, но не всегда. Пусть думает именно так, поделом ему, невежде. Кроме того, вдруг он наконец-то оставит ее в покое, если будет думать, что она умеет колдовать.
— Может быть, — ответила Мариата.
Она с удовольствием увидела, как Росси тут же прикоснулся к своему амулету, чтобы предохранить себя от дурного глаза, а потом вдруг, словно охваченный злым духом, возбужденно растоптал знаки, начертанные на песке.
Мариата вскрикнула и попыталась ему помешать, но он резко оттолкнул ее, и она ударилась спиной о дерево.
— Я не потерплю в своем племени колдунью! — заорал он, яростно топча песок и уничтожая знаки один за другим.
Стихотворение пропало. Мариата хорошо знала, что не сумеет вспомнить его как следует. Ах, если бы она умела колдовать, то сейчас же отправила бы Росси к демонам, призвала бы Кель-Асуфа, и тот лишил бы его разума. Мариате жутко хотелось плюнуть в Росси, сделать ему больно, но она не раз видела, как жестоко он бьет своих рабов.
Девушка встала, подавляя ярость, отряхнула пыль с платья и спросила:
— Что? В твоем племени?
— Ждать осталось уже недолго.
Его дядя Мусса, сын Ибы, действительно болен. Внутри у него возникла какая-то опухоль, которая все увеличивалась, несмотря на то что он принимал разные лекарства. Закон и традиция говорят о том, что власть после Муссы должна перейти к сыну его сестры.
— Ты притащился сюда, чтобы рассказать мне об этом?
— Конечно нет. Откуда мне знать, что ты сидишь здесь и колдуешь?
— Но ты выслеживал меня, разве не так?
Росси сощурился, но ничего не сказал. Он только схватил девушку за руку, завернул ее ей за спину, между лопаток, и плотно прижал Мариату к себе. Лицо Росси теперь было так близко, что очертания его расплылись, и она только ощущала на лице горячее дыхание. Девушка чувствовала его состояние, он так и пылал от страсти, был почти на грани безумия. Вдруг Росси прижался своими губами к ее губам. Она плотно сжала их, стала яростно сопротивляться, пытаясь вырваться, но он только смеялся.