Мы почти доехали до ворот, когда в нас едва не врезался красный джип. Бахати ударил по тормозам, и мы остановились буквально в нескольких футах от него. Водитель встречного джипа ударил по клаксону, и машина длинно, свирепо засигналила нам.
– Чокнутая леди, – пробормотал Бахати, двигаясь задним ходом. Дорога была узкой, и нам не оставалось выбора. Мы пятились назад, а та дама наступала.
Дождь все еще лил как из ведра, и я почти не видела дорогу, когда Бахати вернулся вот так, задним ходом, к дому. Но вместо того, чтобы остановиться, красный джип продолжал наступать на нас, пока не загнал в угол. Тогда дама вылезла из него и постучала по стеклу Бахати.
– Ты что, вздумал ехать в такую чудовищную погоду, молодой человек? Зачем мчался, как маньяк, по размытой дороге? – Она заглянула к нам в салон; капли дождя падали с ее пластикового капюшона. Ей было не меньше девяноста, но ее голубые глаза были яркими и ясными.
Мы с Бахати переглянулись. Ведь это она мчалась на нас, как сумасшедшая.
– Да еще с женщиной и ребенком, не меньше, – продолжала она, взглянув на Схоластику и на меня. Я невольно зауважала даму. Она и глазом не моргнула при виде девочки. Хотя, если учесть преклонные годы, дама могла просто ничего не заметить.
– Выходите. Все. – Она хлопнула в ладоши и пошла к дому, бросив свою машину там, где она остановилась.
– Это Гома, бабушка Джека, – пояснил Бахати. – С ней невозможно спорить.
Поскальзываясь в грязи, мы пошли к веранде. Я с облегчением увидела, что Джек ушел. За Гомой захлопнулась дверь, а мы с Бахати и Схоластикой, дрожа в мокрой одежде, стояли под крышей веранды.
– Ну? Вы зайдете или мне посылать к вам голубей с приглашением? – закричала старуха из дома.
Мы вошли в прелестную гостиную с большими окнами, мягкими диванами и выцветшим сосновым полом. Дом был таким же эксцентричным, как и сама леди, пригласившая нас, – смесь колониального стиля и африканской традиции с разнородной мебелью и земляной текстурой.
Гома стояла в середине комнаты, спустив брюки к лодыжкам, и вылезала из мокрой одежды. Мы с Бахати отвернулись, а Схоластика смотрела на нее, вытаращив глаза.
– Храбрая девочка, – похвалила Гома. – Не боится старой кожи. Ты ведь не говоришь по-английски, верно? – Она переключилась на суахили, и вскоре Схоластика уже хихикала. – Пойдем. – Гома протянула ей руку. – Давай найдем тебе сухую одежду.
Я посмотрела на старуху уголком глаза и с облегчением увидела, что на Гоме осталось нижнее белье. Вскоре они вернулись в красочных муумуу – длинных, просторных платьях.
– Я шью их из китенге. После них тебе не захочется влезать в джинсы, – сказала Гома, протягивая мне муумуу.
Бахати посмотрел на нее как на сумасшедшую, когда она дала ему зеленую с желтым муумуу.
– Ох, ладно тебе. – Гома сунула одежду ему в руки. – С тебя течет вода. Вон лужи на полу.
Несколько секунд они глядели друг на друга в безмолвном поединке. Потом Бахати вырвал одежду из ее рук.
– Ванная вон там. – Наклонив голову, она глядела, как он засеменил туда, передвигая ноги так, словно восходил на жертвенный алтарь.
– Я – Кэтрин Уорден, – представилась она, повернувшись ко мне. – Все зовут меня Гома.
– Родел Эмерсон. – Я пожала ее иссохшую, древнюю руку. – А это Схоластика.
– Родел и Схоластика, – повторила Гома, с любопытством глядя на меня. – Так что же привело вас сюда?
Я как можно конкретнее объяснила ей ситуацию.
– Извини, что Джек так грубо обошелся с тобой, – сказала она, когда я закончила свой рассказ. – Похоже, вы оба связаны событиями того трагического дня. Джек сам не свой после того, как потерял Ли… – Она замолчала, потому что вернулся Бахати в муумуу. Одежда едва доставала до его коленей.
Гома ущипнула Схоластику – быстрым, резким щипком за руку, чтобы девочка перестала хихикать. Одетый в муумуу, Бахати казался притихшим и больше не трещал без умолку. Я поняла, что мне тоже лучше выйти, пока Гома не ущипнула и меня.
– Простите, пожалуй, я тоже пойду переоденусь, – пробормотала я.
Когда я вернулась, они все были на кухне – Бахати и Схоластика сидели за столом, а Гома наливала им суп.
– Ты можешь повесить все в кладовке, – сказала она, показав на мокрый ком одежды в моих руках.
Дождь все еще лил. Я прошла по коридору в кладовку, нашла прищепки и развесила свою одежду. Тут молния осветила дом, и мне показалось, что я увидела Джека, стоявшего под тропической грозой. Я уже хотела списать это на свою разыгравшуюся фантазию, но тут его осветила новая молния. Он стоял под могучим деревом и глядел на землю, а дождь яростно хлестал и хлестал вокруг него.