– Что ты здесь делаешь, сынок?
– Отец сказал, что вы сегодня приедете, и я попросил у него коляску, чтобы привезти вас домой.
Иеремия уселся на козлы рядом с маленьким кучером и всю дорогу слушал рассказы о том, что случилось в его отсутствие. Они ехали два с половиной часа, и Терстон все это время радостно осматривался по сторонам. Всякий раз, когда он возвращался в долину Напа, в нем крепла любовь к этим местам.
– Вы, кажется, довольны, что вернулись, сэр.
– Да. – Иеремия с улыбкой посмотрел на мальчика. – Ни одно место на свете не похоже на нашу долину. Не обманывай себя на этот счет. Возможно, когда-нибудь ты захочешь уехать отсюда, но нигде тебе не будет так хорошо, как здесь.
Похоже, мальчик сомневался в справедливости его слов. Были на свете места и получше. Он собирался стать банкиром, а что делать банкиру в долине Напа? То ли дело Сан-Франциско... или Сент-Луис... Чикаго... Нью-Йорк... Бостон...
– Хорошо прошла поездка, сэр?
– Да. – Стоило Иеремии вновь взглянуть на Дэнни, как мысли о Камилле опять заняли его ум.
Как она живет? Где сейчас находится? Понравится ли ей здесь? Эти вопросы не давали ему покоя в течение всего долгого обратного пути, а теперь, когда он наконец вернулся в Напу, они донимали его еще больше. Он вдруг стал смотреть на окружающее глазами Камиллы, представляя, что она почувствует, когда впервые окажется здесь.
Когда коляска медленно подкатила к его дому, Иеремия долго сидел, оглядываясь по сторонам.
«Что она подумает об этом?» – спрашивал Терстон у самого себя.
Он почему-то с трудом представлял ее в этом доме. За долгие годы одиночества он все забросил. Рядом с домом не было клумб, на окнах – занавесок. Все то, о чем Ханна давно перестала напоминать, вдруг сделалось для Терстона чрезвычайно важным. Нет, он слишком торопится. Он вернулся домой, чтобы разобраться в собственных чувствах, а не переделывать свою жизнь ради нее. А может, ему самому этого хочется? Кажется, он уже сделал выбор. И все же ему предстояло решить еще один вопрос. Он прекрасно понимал это. Поблагодарив мальчика, Иеремия не торопясь прошел в дом. Он помнил, какой сегодня день. Терстон собирался съездить на рудники и проверить, как там обстоят дела, но потом... Он должен поступить справедливо... Только по отношению к кому? К Камилле... или к Мэри-Эллен Браун?.. Почувствовав, что у него пухнет голова, Иеремия вдруг увидел Ханну, как обычно, хмуро смотревшую на него.
– Похоже, ты слишком выдохся. – Она не спешила бросаться с объятиями или поздравлять его с возвращением, и Иеремия улыбнулся:
– Вот так прием! Как ты тут жила без меня?
– Неплохо. А как ты, малыш?
Иеремия рассмеялся. Ханна, как всегда, называла его малышом. Наверное, так будет продолжаться до конца его дней.
– В гостях хорошо, а дома лучше.
Да, верно! У него нет ничего дороже этой долины, несмотря на то, что здесь кое-чего не хватает... Ладно, справимся...
Терстон поднял глаза и увидел, что Ханна пристально рассматривает его.
– Чем ты там занимался? У тебя чертовски виноватый вид. – Она знала его лучше всех и сразу поняла, что во время поездки с ним что-то случилось. – Напроказничал там, как, бывало, на востоке?
– Немножко. – Его глаза смеялись.
– Что значит «немножко»? Попробуй объясни... С чего начать?
– Как тебе сказать... Я заключил одну очень важную сделку. – Он пытался заморочить Ханне голову, но это ему не удалось.
– Плевать мне на твои сделки. Сам знаешь, я не об этом. Чем еще ты там занимался?
– Я познакомился с одной очаровательной юной леди. – Он решил не мучить старуху.
Глаза Ханны заблестели.
– И во сколько тебе встало ее очарование? Неужто даром?
Терстон разразился громким хохотом, и Ханна улыбнулась.
– Фу, как грубо! А еще такая почтенная дама! – Он дразнил ее, и Ханна это понимала.
– Нашел даму! Давай выкладывай. Иеремия усмехнулся:
– Именно что даром. Ей семнадцать лет, она дочь того человека, с кем я подписал сделку.
– Ты стал бегать за малолетками, Иеремия? Не поздновато ли?
Иеремия поднял брови. Ханна была права, именно этого он и опасался. Поднявшись, он попытался отогнать от себя мысли о Камилле.
– Боюсь, что да. Именно это я и сказал им перед отъездом. – Внезапно на лице Иеремии отразилась такая боль, такая тоска, что Ханна схватила его за руку, не давая выйти из комнаты.
– Постой, дурачок, куда помчался? Я понимаю, ты не станешь бегать за такими старыми клячами, как я. Может, дело вовсе не в ее семнадцати годах... – Интуиция подсказывала ей, что дело принимает серьезный оборот. – Успокойся, Иеремия, расскажи мне об этой девушке... Она тебе очень понравилась, верно, малыш? – Их взгляды встретились, и Ханна все поняла без слов.
У нее перехватило дух. Глаза Терстона были полны любви. Боже, прошло всего три недели...
– Скажи, Иеремия... Это серьезно, да? – Голос Ханны был сух, как хворост.
Встретив ее взгляд, Терстон кивнул:
– Наверное, да. Сам не знаю... Мне нужно как следует подумать... Понравится ли ей здесь? У себя на Юге она привыкла совсем к другой жизни.
– Ей крупно повезет, если ты привезешь ее сюда, – грубовато бросила Ханна.
Такое предубеждение вызвало у Иеремии улыбку.
– Мне тоже, Ханна... – Терстон помолчал и добавил: – Она не похожа на других девушек. Умнее большинства мужчин, с которыми я встречался, и красивее всех женщин, которые мне попадались. Лучше и желать нельзя.
– Она добрая?
Вопрос показался Иеремии странным и вызвал у него какое-то непонятное беспокойство... Добрая?.. Этого он не мог сказать с уверенностью. Дженни была доброй, сердечной, любящей, нежной... Мэри-Эллен тоже была доброй, но Камилла... Умная, забавная, веселая, прелестная, чувственная, страстная, волнующая...
– Конечно, да.
Почему бы ей не быть доброй? Ведь ей всего семнадцать лет.
Однако Ханна уже думала о другом. Их взгляды надолго встретились.
– Что ты собираешься делать с Мэри-Эллен, парень?
– Пока не знаю. Я думал об этом все время, пока ехал в поезде.
– Ты что-нибудь решил насчет этой девушки? Похоже, что да.
– Нет, пока не знаю. Сейчас мне нужно время... Много времени... Чтобы как следует подумать...
Но решение уже было принято. Им с Мэри-Эллен придется расстаться. Только как ей сказать об этом? В его ушах звучали слова Мэри-Эллен, сказанные в субботний вечер накануне его отъезда:
«...Смотри не встреть там, в Атланте, девушку твоей мечты...»
«Не болтай чепухи», – ответил он тогда...
Не болтай чепухи... Однако так оно и случилось... Как это произошло с ним, после стольких лет? Почему ему вдруг захотелось так резко изменить всю свою жизнь? Почему у него ни разу не возникло желания сделать это ради Мэри-Эллен Браун? Ей он отдавал лишь ночь в неделю, а этой дерзкой девчонке собирается подарить всю жизнь... Однако чувство, которое он испытывал к Камилле, казалось ему совершенно новым, абсолютно непохожим на то, что он чувствовал раньше. Его душа сгорала от страсти. Ради Камиллы он мог бы преодолеть пешком сто тысяч миль, понес бы ее на руках через пустыню, вырвал бы из груди собственное сердце и протянул ей на ладони... Тут Иеремия заметил, что Ханна по-прежнему внимательно следит за ним.
– Ты не заболел?
– Вполне возможно... – Иеремия усмехнулся.
Да, он заболел. Безумие – это болезнь.
– Что делают в таких случаях?
– Отправляйся к ней, но сначала предупреди о том, что ее ждет.
Что он делает? Иеремия похолодел. Эта женщина была к нему добра, и ему не хотелось обижать ее, хотя он и понимал, что это неизбежно. Выбора не оставалось. Иеремия отвернулся и бросил взгляд на долину. Казалось, в этом чудесном месте нельзя быть несчастным, однако это было не так. Он вновь обернулся к Ханне:
– Ты не встречала Джона Харта?
Она покачала головой:
– Говорят, он не желает никого видеть. Он заперся и целую неделю пил в одиночку, а теперь работает на рудниках вместе со своими людьми. От них осталась половина. – Ханна грустно посмотрела на Иеремию. – Знаешь, мы потеряли двоих. Можно считать, счастливо отделались. – Она назвала имена покойных, и Иеремия почувствовал себя несчастным.