– Не противься, сестрица милая. До лета долго ждать, почему бы нам силы живой не испить? – Её прохладное дыхание пахло стоялой водой и мхом. Рука русалки скользнула по шее Нивьи и ниже под рубаху. Нивья замерла: нечистецкие холодные пальцы и пугали, и распаляли неожиданный жар. Её сковало: не то ворожбой, не то смутным желанием. Дыхание участилось, а руки сразу трёх русалок стали бродить по её телу так, словно девы уже решили сделать Нивью своей собственностью.
– Всех живых велено вести ко мне. Неужто забыли?
Гулкий мужской голос заставил русалок отскочить. Щекам Нивье стало жарко от стыда, когда она ощутила укол сожаления.
Сперва ей показалось, что это вернулся лесной князь, но рассмотрев незнакомца, Нивья поняла, что это не Смарагдель. Мужчина был крепче и шире в плечах, а из чёрных кудрей не торчало ничто, напоминающее рога. Наряд незнакомца тоже выделялся причудливостью: длинный кафтан цвета спелой брусники от плеч до груди покрывали крупные перламутровые чешуины, переливающиеся от черничного до серо-зелёного. На лицо мужчина казался диковатым, суровым и надменным. В кудрявой короткой бороде блестели капли росы. Нивье не приходилось сомневаться, что перед ней – ещё один нечистец. Но явно не лесовой – Смарагдель не потерпел бы чужака в своих чащах.
Русалки жались к древесным стволам, растерянные и перепуганные. Нивья и сама испугалась сперва, но за плечом мужчины мигнул светляк, и страх растворился в лихой дикой уверенности. Нивья выступила вперёд.
– Князя лесного я уже встречала, а кто ты таков, ещё предстоит выяснить. С кем говорю? С чего это к тебе живых вести?
Мужчина ухмыльнулся уголком рта, блеснули острые зубы. Он осмотрел Нивью с головы до пят, но она только выше задрала подбородок, не стыдясь больше своего вида.
– С того, что я люблю живых, – ответил нечистец. – Пойдём.
Он протянул крепкую руку. Только сейчас Нивья разглядела голубоватый оттенок кожи мужчины, а вены на его кисти и вовсе выделялись синими прожилками, как тонкие ручейки.
– Идти с тобой? – Нивья фыркнула. – Прошу меня простить, но я проделала этот путь не для того.
Русалки тонко зашипели, сильнее прижимаясь к стволам. Мужчина бросил на них быстрый безучастный взгляд и снова сосредоточил внимание на пришелице.
– Ты одета хуже, чем все предыдущие гости, но твой язык остёр, а взгляд дерзок. Сдаётся мне, мы можем занятно поговорить. Ради славного разговора мне нетрудно первым представиться. Тинень, Верховный водяной.
Он коснулся плеча Нивьи, и кожу обожгло холодом. Нивья судорожно вздохнула. Ещё никогда ни одно прикосновение не откликалось в ней такими ледяными искорками. Она заглянула в лицо Тиненю: по-прежнему суровое и нездешнее, но чарующее. «А всё-таки лесовой красивее», – некстати пронеслось в девичьей голове.
– Нивья Телёрх, – представилась она в ответ.
Русалки запрыгнули на нижние ветви и растворились среди молодой листвы. Лес зазвенел тишиной, а Нивья и Тинень пошли глубже в чащу. На плече водяного по-прежнему сидел светлячок.
Не успела Нивья как следует разглядеть причудливый наряд своего спутника и подсчитать жемчужинки на его воротнике, как из-за деревьев показалось озеро. Сперва Нивье показалось, что это небольшое лесное озерцо, но Тинень вывел её на берег, и Нивья увидела, что водная гладь простиралась так далеко, что могла бы поглотить целый стольный город.
– Неужто Русалье? – выдохнула Нивья и пытливо взглянула на Тиненя. – Но… как? Оно в двух днях пути!
Страх стиснул горло. Если водяной заворожил её и водил два дня, то, выходит, праздник уже прошёл и Радора не вернуть? Словно отвечая на её мысли, Тинень произнёс:
– Нечистецкая ворожба. Мы можем уйти в одной части Княжеств и выйти в другой. Не бойся. Иди за мной.
Он крепко сжал руку Нивьи и шагнул прямо в воду. Мысли Нивьи закружили вялым хороводом, перед глазами заплясал искристый туман. Она переплела пальцы водяного со своими и позволила вести себя. Где-то в глубине души Нивья злилась, что враз сделалась безвольной и робкой, что забыла прежнюю дерзость и разрешила нечистецу ворожить над собой, но не могла ничего поделать.
Ветер трепал полы рубахи, но холода больше не ощущалось. Вода поднималась выше и выше, плескалась уже у пояса, а потом Тинень взмахнул кулаком, и волны закружились воронкой, вздымаясь у путников выше головы. Сердце Нивьи заколотилось в горле, ужас сковал без того околдованные мысли, и когда ей показалось, что она вот-вот утонет, водоворот захлестнул с головой, но не сомкнулся ледяной удушающей волной, а обернулся сине-золотым ветряным вихрем. Нивья зажмурилась, не выпуская руки Тиненя, закричала от страха. Её тело будто сдавило сразу со всех сторон, обдало студёным, а потом – жарким, ударило в спину ветром и бросило куда-то вниз.