— Это все, что ты хотел мне сказать, Джексон? — спросил Бентли.
— Все.
— Хорошо. — Шериф встал, отряхнул брюки, обвел взглядом всех стоявших на веранде, задерживаясь на белых лицах. Потом повернулся и пошел вниз по склону.
К вечеру клановцы предприняли первую настоящую атаку. Около двухсот человек, скинув на этот раз свои белые балахоны, начали подползать по западному склону. Атака была, видимо, хорошо обдумана, выбрано время, когда огромное вечернее солнце висело над горизонтом, заливая дом пылающим алым светом и ослепляя его защитников. Гидеон выставил три отряда для защиты западной стороны. Флигеля находились на этой же стороне, и обороняющиеся частью залегли позади повозок, частью разместились в окнах дома. Остальные восемнадцать человек прикрывали три другие стороны. Каждый навел ружье, заслонив, насколько возможно, глаза от солнца. Женщинам и детям велели оставаться наверху и лечь на пол. Клановцы подползали медленно, стараясь не обнаруживать себя, используя каждый кустик травы, каждую кочку.
— Поглядел бы я на этих героев под Геттисбургом! — сказал Франк Карсон. Он вспомнил, как тогда солдаты сомкнутым строем бесстрашно шли в грохочущий пылающий ад.
Когда они подошли на триста ярдов, Ганнибал Вашингтон, прищурясь, навел свой спенсер, протер прицел и выстрелил. Это был пробный выстрел, расстояние было еще слишком велико. — Мимо, — сказал он, тряхнув головой. Клановцы открыли огонь, но пули их зарывались в землю или, почти уже на излете, ударялись о повозки и стены дома. Мэрион Джеферсон, лежавший неподвижно, целясь из своего длинного охотничьего ружья, выстрелил — и попал. Там, внизу, кто-то завопил от боли. Другие тоже начали стрелять, не спеша, тщательно целясь. Подобравшись на сто ярдов, клановцы поднялись и пошли в атаку. Солнце стояло уже совсем низко, над самой землей, меркнущий его свет не мешал стрелкам, а силуэты бегущих, кричащих людей четко выделялись на оранжевом небе. Вся задняя сторона дома между двумя флигелями засверкала ружейными вспышками. Клановцы не успели пробежать и двадцати ярдов как их натиск был сломлен. Добрый десяток полег на месте. Остальные бросились назад — они улепетывали вниз по склону, кто бегом, кто ползком, многие хромали.
— Прекратить огонь! — крикнул Гидеон. — Довольно!
Наступившая тишина была почти болезненна для слуха. Позади баррикады кто-то застонал. Кто-то другой позвал Джефа. Квадрат между флигелями был погружен в густую тень. Один из раненых зажимал пальцами руку, из которой фонтаном била кровь. У другого, Лэси Дугласа, — это он стонал, — была раздроблена ключица. — Не троньте его, пусть лежит, — распорядился Джеф, накладывая первому жгут на предплечье.
Все стояли молча, озираясь, считая потери, поглядывая вниз по склону. Мэрион лежал без движения, сцепив руки на своем охотничьем ружье. Уил Бун тронул его за плечо — руки разжались, голова откинулась навзничь. Между глаз у него зияла дыра. Подошли другие, остановились, в молчании глядя на лежащего.
Из полутьмы со склона донесся стонущий, всхлипывающий крик. Джеф, стоя на коленях возле человека с перебитой ключицей, поднял глаза и спросил: — Почему вы стоите? Там раненый. Надо же пойти за ним. — Никто не двинулся. Потом Уил Бун снял куртку и прикрыл лицо Мэриона Джеферсона. Гидеон тронул Ганнибала Вашингтона за рукав: — Возьми кого-нибудь, — сказал он, — и сходи за раненым.
Ганнибал сделал шаг — и остановился. — Да ну его к чорту, — сказал Абнер Лейт. — Пусть лежит.
— Ступай, — твердо приказал Гидеон.
Джеф заранее оборудовал одну из комнат под лазарет. Он забрал туда самые яркие лампы, а Эве Карсон и Ханне Вашингтон определил быть сиделками. Теперь они держали над ним лампы, а он ощупывал ногу клановца, готовясь извлечь пулю. Тот был ранен в двух местах — в живот и в ногу. Шансов на то, что он останется в живых, было мало, но все же какой-то шанс был. Джеф нащупал пулю, извлек ее. У клановца было маленькое красное лицо, водянистые голубые глаза. Он что-то пытался сказать, но понять его было трудно.
— Откуда вы? — спросил его Джеф. — Как вас зовут?
— Скривен, — забормотал он.. — Скривен, Скривен... — Но было ли то его имя, или название округа в Джорджии, Джеф так и не понял.
У Лэси Дугласа были сильные боли, и Джеф ничем не мог ему помочь. У него был сложный перелом ключицы. Тяжелый случай: даже если удастся избегнуть заражения крови, ему придется три-четыре недели лежать на спине, в полной неподвижности. Другой был ранен в мякоть руки, и, кроме потери крови, тут не было ничего серьезного.