Помолчав минуту, Гидеон сказал вполголоса: — Когда боюсь, я не говорю из Писания. Я христианин, но когда очень было страшно, взял винтовку, пошел драться за свободу.
— А что станут делать все эти бывшие рабы в законодательном собрании?
— Что делать? Газета говорит: черные дикари, — нет, они не дикари. У них жена, ребенок, любовь в сердце. Они говорят: это хорошо для меня, это хорошо для жены, это хорошо для ребенка — за это голосуют. Они хотят знания. — за это голосуют. Они знают рабство — голосуют за свободу. Они не гордые — возьмите за руку, поведите, пойдут. Но чтоб опять плеткой по спине — нет. Они теперь знают, что это такое — быть свободным.
Кардозо задумчиво проговорил: — Для этого мне понадобится мужество, Гидеон.
— Мне надо было мужество — прийти сюда в конвент.
— Вероятно, так. Расскажите мне о себе, Гидеон.
Но рассказ шел медленно, с запинками; вечер наступил прежде, чем Гидеон его окончил. Горло у него пересохло, он устал до изнеможения. Но перед его уходом Кардозо дал ему две книги: одна была — Гелдон «Основы правописания», другая — Фицрой и Джемс «Английская фразеология». В первый раз у Гидеона были настоящие книги; он так бережно держал их в своих огромных ручищах, словно они были из яичной скорлупы. Потом он что-то припомнил и спросил: — У вас есть Шекспир?
Секунду Кардозо колебался; затем без улыбки подошел к своей маленькой книжной полке, вынул «Отелло» и подал Гидеону.
— Спасибо, — сказал Гидеон.
Кардозо кивнул, а когда Гидеон ушел, сказал своей жене: — Ну что, если бы я засмеялся!.. О господи! А я чуть было не засмеялся. Какие мы, все-таки, скоты!
Гидеон попросил Картера рассказать ему, что он знает о Кардоза. На того произвел большое впечатление тот факт, что Гидеон был принят в доме у Кардозо — человека, стоящего на другой ступеньке общественной лестницы; но Гидеону эти тонкости были недоступны.
— Он наполовину еврей, — сказал Картер. — Вот почему у него такое имя. Oн очень гордый.
Гидеон, никогда еще не видавший евреев, сказал:
— Вроде негр, как все.
— Много о себе думает, — сказал Картер.
Картер сказал, что Гидеон может пользоваться лампой, а в конце месяца, когда делегатам уж наверное выдадут жалованье, заплатит ему за керосин. Гидеон полночи пролежал, штудируя «Основы правописания»; он выписывал слова на полях газеты, потом читал их вслух, прислушиваясь, что из этого выходит. Его непрестанное бормотание привлекло Картера к его двери.
— Болен? — спросил Картер.
— Учусь, — отвечал Гидеон.
«Основы правописания» оказались замечательной книгой, но в ней ничего не говорилось о значении слов. Как бы достать такую книгу, думал Гидеон, чтобы объясняла, что слово значит? Есть ли такие книги? Он полистал «Английскую фразеологию» и наткнулся на такое место: «Простонародные обороты, как, например: «вроде», «похоже», «примерно», вместо грамматически более правильных и более точных по смыслу: «такой же, как», «мне кажется, что», «как, например» и т. д., являются признаками речи человека необразованного и должны быть тщательно устранены из устной речи, а тем более из письменной. Культурный человек мыслит точно, и грамматическая отчетливость его фразы является отражением ясности его мысли».
Гидеон решил отныне, как чумы, избегать всяких «вроде», но чем дальше он читал о законах построения фразы, тем больше его одолевал страх, тем огромней и непреодолимей казалось ему ученье. Он обратился к Шекспиру, как своей последней надежде; но и та померкла, когда он прочитал: