Джафримель стоял на месте, его пистолеты исчезли. Я прищурилась. Вместо стволов изящные золотистые руки держали тонкий и длинный железный цилиндр, полученный от Маккинли. Все внимание Джафримеля было сосредоточено на Еве. Я тоже глянула на нее, но она лишь мельком посмотрела в мои широко раскрытые глаза и перевела взор на моего падшего. Краска отхлынула с ее лица, на золотистой коже проступила мертвенная бледность.
- Нет… - В ее голосе, прорезавшем, словно лазер, павшую на город напряженную тишину, звучали панические ноты. - Нет!
- Veritas in omni re, - четко, с расстановкой произнося каждый слог, провозгласил Джафримель. - Сейчас мы увидим твое истинное лицо.
«Что за чертовщина тут происходит?»
- Джафримель… - Я не находила слов, чтобы его остановить.
Он сорвал крышку и резким движением выбросил из цилиндра его содержимое.
Тишина взорвалась ревом, и мое тело отреагировало само, без вмешательства сознания. Я прижала ларец к груди и припала к земле, чуть не размозжив себе при этом голову рукоятью собственного меча.
Город разразился немыслимой какофонией, столь оглушительной, что она воспринималась уже не как звук, а как вибрация - не ушами, а костями. Из носа и из ушей у меня хлынула горячая кровь, жаркие струйки стекали по шее. Должно быть, я закричала, потому что рот мой был открыт, и - что совсем дико - чуть не выронила меч.
Боевой рефлекс заставил меня метнуться в сторону, и я скатилась вниз по ступенькам, восстановив равновесие у подножия лестницы. Подняться на ноги я ухитрилась за миг до того, как на меня налетел Джаф. Но в последнюю долю секунды он рванул меня на себя с такой силой, что захрустели ребра, и мы распростерлись на полу, в то время как выброс ослепительно черного пламени разорвал воздух прямо над нами.
«Ева!»
Мы упали, и я почти сразу вывернулась из хватки Джафа и попыталась вскочить. Но он схватил меня снова, сжав стальными пальцами загривок, как кошка хватает за шкирку своего расшалившегося котенка. В следующий миг мы стояли рядом на коленях, и он с неодолимой силой заставлял меня поднять голову.
Ева тоже упала, а Велокель остался на ногах. Плоть Охотника чернела на глазах, его вопли вызывали камнепады и взметали тучи удушливой пыли. Его облик расплылся, как чернила на влажной бумаге, а когда снова обрел четкость, то преобразился. На лбу появились рога, закручивающиеся назад, за уши. Торс стал еще мощнее, с бугрящимися мышцами, а обросшие шерстью ноги заканчивались теперь тяжелыми копытами. Камни под ними потрескались, когда он отпрыгнул, уклоняясь от того, что швырнул в него Джафримель. В ореоле ослепительного золотого сияния брошенный предмет прокатился, как яблоко, и вопреки законам физики поскакал вприпрыжку вверх по ступеням.
У Велокеля прежними остались только глаза: ярко-голубые, они сияли на жутком почерневшем лице, уже изуродованном и продолжавшем меняться на глазах. Мне пришлось глубоко вздохнуть, потому что весь воздух из моих легких вышел вместе с криком.
Тем временем Ева вскочила на ноги. В отличие от Вардималя она сохранила обличье стройной женщины, но ее энергетическая оболочка превратилась в липкие лохмотья, пятнавшие воздух зелеными разводами, а изумруд неистово искрился. Глаза сохранили голубой оттенок, но посветлели под стать глазам Велокеля. Осунувшееся лицо уже не походило на лицо моей умершей возлюбленной.
Я вытаращила глаза. Джафримель подхватил меня, и тут оглушительный гром перешел на сверхзвуковой уровень. Почва под ногами задрожала, как палуба грузового транспорта.
- Беги! - крикнул Джафримель.
Но я не могла оторвать взгляда от Евы.
Она меняла форму, как сырая глина под струей воды, и демоническое зрение отчетливо воспринимало осколки иллюзорного образа. Образа, созданного с помощью чар и предназначенного для того, чтобы обмануть меня, накормить ложью.
Она оставалась прекрасной, ослепительно прекрасной, какими бывают демоны. Глаза ее синели, как небо, волосы полыхали, словно снежно-белое пламя. Но во всем этом великолепии не было и намека на черты Дорин.
А тем более на мои.
«Проклятье, кто же она? Этого быть не может, она должна быть дочерью Дорин. Должна!»
Джафримель поднял меня, по-прежнему удерживая железной рукой за шею.
Во время этого процесса самоисцеления уши мои больно покалывало, словно мне в голову с обеих сторон вбили по гвоздю. Шум стоял оглушительный, но уже не настолько, чтобы лопались барабанные перепонки. Деревянная шкатулка чуть не выскользнула у меня из-под мышки. Я перехватила ее, и тут сумка стукнулась о мое бедро, когда Джафримель резко дернул меня в сторону - за миг до того, как здоровенный камень грохнулся на то самое место, где мы только что находились. Мы закрутились, словно в каком-то сумасшедшем танце, пока не оказались перед дверями.
- Беги!
Даже немыслимый шум не заглушил его крик. Впрочем, мой тонкий голос тоже вносил вклад в общую какофонию: я отчаянно вопила, пока не задохнулась.
«Надо уносить ноги. Беги что есть мочи и радуйся, если выберешься отсюда живой. А подумать о том, кто есть кто, можно и потом».
Я метнулась к выходу, перепрыгивая через кучи обломков, скользя, спотыкаясь и чуть не падая, потому что мое непослушное тело опять оказалось для меня слишком быстрым. Дыхание затрудняла взметнувшаяся пыль, а позади слышался громовой рев Велокеля, выкрикивавшего на отвратительном языке демонов то, что можно было понять и без словаря. Еще один дикий вопль издала та, которая выдавала себя за дочь Дорин. И мою. Та, ради спасения которой я собиралась убить Люцифера.
Пальцы Джафримеля выпустили мой загривок, но сомкнулись вокруг моей левой руки. Он потащил меня в сторону. Ворота, через которые мы входили, раскололись, тяжелые мраморные створы качались, грозя рухнуть в любой момент. Я вздрогнула, и весь город содрогнулся от очередного толчка, сопровождавшегося таким треском, словно разбилась скорлупа самого большого в мире яйца. Мощная волна вибрации прокатилась и в физическом, и в психическом пространстве.
«Да что за долбаная хрень здесь творится?»
Мы успели выскочить за малые ворота как раз вовремя. Земля ушла у меня из-под ног, и возникло очень скверное подозрение насчет того, что же это за долбаная хрень. Если один из мостов рухнул, то вся наша висячая гора летит в бездну…
И тут в мгновение ока все смолкло. Внезапная оглушительная тишина была потрясением сама по себе, но еще большим потрясением стало то, что Джафримель резко затормозил, так что по инерции заскользил вперед. Его пальцы сжимали мою руку безжалостно, как стальные клещи, а деревянный ларец он вырвал у меня с легкостью, словно отобрал у ребенка конфетку.
Должна признаться, я опять закричала. В последнее время это, похоже, вошло у меня в привычку. Суматошное, судорожное движение закончилось тем, что я оказалась у него за спиной, а воцарившуюся тишину нарушил невероятно мелодичный голос, который мне не хотелось бы слышать больше никогда.
- Это не похоже на тебя, мой Старший.
От каждого вздоха у меня болели ребра. Я моргала, уставившись в спину Джафримеля: одну руку он держал за спиной, ухватив мою правую руку с такой силой, что под золотистой кожей побелели костяшки.
Он склонил голову, и я обмякла. Все было кончено.
Перед нами, одним лишь своим присутствием наполняя воздух черной яростью, предстал сам Князь тьмы. Снова. От напряжения все мое тело свело, Джафримель стиснул мои пальцы так, что трещали кости. Боль пронзила мою ауру, взорвавшись в плече, когда я рванулась назад в попытке выдернуть руку и бежать. Шрам опалил кожу, и аура моего падшего накрыла меня, как морилка - несчастную гусеницу шелкопряда.
Я поняла, что это Люцифер. Мне не нужно было видеть его, да и не хотелось. Джафримель удерживал меня на месте, хотя я изворачивалась, силясь вырвать руку. Подошвы сапог скребли камень.
Джафримель рассмеялся. Не тем мягким, знакомым, почти человеческим смехом с ноткой иронического удивления, появлявшейся, когда я выигрывала у него в шахматы или преподносила еще какой-нибудь сюрприз.