Он приземлился, и в борту, как цветок, раскрылся люк. С моей стороны вопросов не последовало, даже когда Тиенс приветствовал нас всех широкой улыбкой, демонстрируя кончики необычайно длинных клыков. Антон Кгембе с забинтованной головой закреплял грузовые контейнеры и не оторвался от своего занятия ни на миг. Ванн выглядел помятым: весь в синяках и ссадинах, он двигался заторможенно. Я это заметила, когда он принес одеяло, в которое Джафримель завернул меня перед тем, как передать под опеку Маккинли, вместе с ножом.
Я чувствовала лишь немое удивление. Как им всем удалось уцелеть?
Всем, кроме Леандра. Жив он или мертв? Мысль о нем, несмотря на оцепенение, вызвала у меня укол вины.
Как ни странно, именно Маккинли составлял мне компанию на протяжении всего нашего долгого и мрачного возвращения из пустыни. Он да программы новостей. Джафримель со мной не разговаривал, и Лукас тоже.
Судя по сообщениям, смертность среди маги несколько уменьшилась, и Гегемония пересмотрела действующий запрет. Все вернулись к работе. Правда, сохранялись некоторые… проблемы. Множество демонов вырвалось из ада, и очевидно было, что отловить их и вернуть обратно будет не так-то просто. Правда, это уже задача нового адского заправилы, новоиспеченного Князя тьмы, вождя победившего восстания, - задача Евы. А если точнее, Альдаримель, Утренней Звезды, самой юной и любимой из наложниц Люцифера. Любимая игрушка, созданная с помощью генной инженерии из генетического материала Дорин, происходившей от одного из падших, и его собственного. Был это нарциссизм или своего рода извращение, теперь уже не узнать. В любом случае, она добилась своего.
Князь тьмы умер. Да здравствует Князь.
«Привет, - мысленно сказала я своей внутренней тишине. - Привет».
Новостные передачи сыпали соль на мои открытые раны. Все новые и новые кадры с разрушенными домами, сообщения о пропавших маги, о странных происшествиях по всему миру, где происходили столкновения между враждующими группировками выходцев из ада. Я смотрела сменяющиеся картинки сквозь туманную пелену изнеможения, но усилием воли заставляла себя не отводить глаз, не опускать взгляд. Нынешние события сравнивали с хаосом, разразившимся во времена Пробуждения, и бесчисленные эксперты наводняли эфир пустыми и бесполезными комментариями.
- Возьми-ка. - Маккинли подал мне фарфоровую чашку.
Вроде бы пахло кофе. Я полулежала на привинченном к полу эргономическом кресле, спеленатая одеялом, и таращилась на темную жидкость.
- Тебе надо пить, - пояснил Маккинли, причем доброжелательно.
- Зачем?
Раздавленная, онемевшая и измотанная, я все-таки отодвинула завесу усталости и попыталась выпить предложенное. Жидкость стекла в желудок, и его тут же скрутило.
Маккинли пожал плечами, потирая свою металлизированную руку: никаких пятен на этой гладкой блестящей то ли коже, то ли поверхности его пальцы не оставляли.
- Все кончилось. По крайней мере, пока.
«А ты ждешь продолжения?»
Я поставила чашку на придвинутый к креслу столик.
- Что сейчас происходит? - Голос мой опять был хриплым и испуганным, как у ребенка.
- Сейчас мы собираемся с силами.
Он склонил голову, указывая на носовую часть самолета, где Джафримель шепотом совещался с Ванном и Тиенсом. Кгембе спал в привинченном к корпусу откидном кресле, Лукас подпирал переборку, не участвуя в разговоре, и не спускал с меня желтых глаз.
Я тяжело сглотнула. Самолет качнулся: Тиенс, втянувшись в разговор с Джафом, передал управление искусственному интеллекту. Нихтврен то и дело поглядывал в мою сторону. Похоже, он горячился, так что даже стукнул кулаком по ладони.
Меч покоился у меня на коленях. Металл поблескивал и переливался, как обычная сталь, но я-то знала, что он пронзил грудь Люцифера и остался невредимым. Нож лежал на столике. Его протяжная песнь скорби и гнева звучала для меня все более и более чуждо.
Веки мои опускались. Глоток кофе опьянил меня, сознание туманилось, пальцы рук и ног холодели, словно резиновые. Клочки мыслей шевелились в голове, но я слишком устала для того, чтобы складывать их воедино.
Я надолго впала в полудрему, откинув голову на подголовник, убаюканная легким покачиванием нашего летательного аппарата. Голоса я слышала как сквозь вату. Разговор шел на повышенных тонах, потом Джафримель произнес что-то резко и коротко, и дискуссия прекратилась.
Вскоре кто-то прикоснулся к моим грязным, насквозь пропыленным волосам. Ощутив нежное прикосновение, я открыла глаза и увидела стоявшего надо мной Джафа. Лицо его было усталым и задумчивым. В левом плече кольнуло, будто кто-то воткнул туда рыболовный крючок и дернул.