- В знак расположения к своему подручному убийце Князь дал мне Копье - артефакт, способный срывать с любого демона его камуфляж, раскрывая его истинный облик. Склонность к обману и маскировке у нас в крови, и иногда приходится срывать покровы. Дело в том, что разным демонам присущи разные слабости и недостатки. Знание подлинного обличья позволяет видеть их и помогает в сражении. - Он пожал плечами. - К сожалению, использование Копья сопровождается энергетическим возмущением, которое вряд ли остается незамеченным в аду. Особенно если происходит в таком месте, где стены между мирами так тонки. О том, что в городе было применено Копье, уже знает весь ад. Князь не мог остаться в стороне, поскольку город - одно из условленных мест для приманки.
«Для приманки. Давай дальше, Джаф, выкладывай. Так много ты мне никогда не рассказывал. Только знаешь что? Слишком, на хрен, поздно, вот что!»
Как только я об этом подумала, тут же устыдилась.
Он поднялся, как темная волна, матрас легонько скрипнул и распрямился. Я ощущала пыль и горечь, примешавшиеся к пряному вкусу его крови. Помещение было узким, изогнутым, оно повторяло изгиб корпуса, и в нем не было никаких личных вещей, не считая моей новой амуниции. И моего меча. И моей сумки - я увидела ее на столике возле иллюминатора.
Джафримель подошел к иллюминатору. Держался он безупречно прямо, развернув плечи. Пыль, осевшая на его плаще, подчеркивала рельеф мускулов, обычно скрытый под текучей чернотой.
- Ты должна понять, Данте. Я очень долго служил Князю. Повиновение стало своего рода ловушкой, и я похоронил бунт в своем сердце. Я не был свободен в своих действиях, пока ты не освободила меня. Но у меня… у меня есть мечты.
- Мечты?
Вообще-то у меня не было намерения так по-идиотски переспрашивать. Я собиралась сказать что-нибудь подходящее, может быть, умное - но что вышло, то вышло.
- В ту пору Князь тоже был гораздо моложе, и мне удалось утаить от него то, что я завладел лишь восстановленной половиной ножа. Он выразил желание передать нож на хранение Ангеликосам, потому что их мало интересует, кто правит адом, пока их самих не трогают. Было оговорено, что если кто-то явится к ним и потребует нож, не предъявив знаков и доказательств своего права, то артефакт будет отослан по особому пути в такое место, о котором знают лишь Люцифер и я, причем - во всяком случае, в теории - каждый из Ангеликосов знал только один этап этого пути. Я также должен был разработать два ложных маршрута. За необозримое время, более долгое, чем ты в состоянии себе представить, единственным актом неповиновения с моей стороны стало то, что на самом деле я разработал три ложных маршрута, а половинку ножа спрятал… в другом месте. До сих пор не понимаю, почему я так поступил.
- Так ты… Вот почему ты помог Сантино бежать из ада? Ты встал на путь мятежа?
«Не прерывай его, Дэнни. Пусть сам говорит».
- Нет. Я сделал это по приказу Люцифера, - лаконично ответил он. - И я благословляю тот день, когда получил этот приказ, Данте. Он привел меня к тебе.
Он отвернулся от окна, в два размашистых шага подошел к столу и раскрыл мой грязный парусиновый мешок. Плотная ткань зашуршала в его пальцах.
Чувствуя, как внутри разливается тепло, я спустила уже окрепшие ноги с кровати, решив ему помешать.
- Не трогай!
Было слишком поздно. Он уже достал книгу в переплете из материала, похожего на кожу, но слишком гладкого, и потряс ею, зажав в золотистых пальцах.
- Сколько ты за это заплатила, хедайра? И что получила взамен? Я не рассказывал тебе об участи падших не просто так, на то была причина. Легко ли жить в нескончаемом страхе, когда тебя хотят покарать за чужое преступление, в ожидании охоты? Я пытался избавить тебя от рокового знания, от понимания того, во что ты втянута, что с тобой сделали. Ты ненавидишь меня и правильно делаешь.
Я остановилась в четырех шагах от него, сжав руки в кулаки и дрожа от ярости.
- Ты должен был рассказать мне все! - произнесла я, и каждое мое слово сочилось ядом. - Мне плевать, от чего там ты меня «берег».
- Что я должен был тебе рассказать? Как я мог объяснить, чего я боюсь? Как я мог взвалить на тебя этот груз?
Он в сердцах швырнул в меня книгу, очень метко - увернуться я бы не успела, но томик с легким стуком приземлился у моих ног. Он раскрылся, страницами вниз.
Мы смотрели друг на друга, и воздух между нами искрился. Я боролась с собой, с болью и багровым пламенем гнева.
- Ты сама знаешь, что я с тобой сделал. - Теперь он заговорил шепотом.
- Неудивительно, что ты меня ненавидишь.
Сводящая с ума обида была в сто раз горше привкуса едкой пыли у меня во рту.