Сликбордисты Темного города выделяются среди своих собратьев из других больших городов: здесь это не кланы, а настоящие стаи, не просто буйные, но смертельно опасные. Уличная шайка из Темного города способна раздеть труп за несколько секунд, а живую жертву обчистит меньше чем за минуту. Местным жителям повезло разве что в том, что подпольная торговля органами развита в Европе не так широко, как в Нуэво-Рио.
Укрываясь в сумраке, мы пробирались по замусоренному переулку. Запах стоял еще тот: здесь периодически убирались, и утилизационные боты проплывали с регулярными интервалами, но постоянная температура воздуха и напряженное движение приводили к смешению всех мыслимых запахов, включая человеческие миазмы.
Мы пересекли улицу. Маккинли неотступно следовал за мной. Народу было немало, но и не слишком много: никто не поднимался по ступеням Нотр-Дам без серьезной причины. Как только становилось ясно, что мы направляемся в старый храм, все пешеходы, будь то постоянные жители Темного города или пришельцы с поверхности, явившиеся на поиски приключений и впечатлений, молча расступались, давая нам дорогу. Правда, они старательно нас сторонились.
Жаль, что все происходило удручающе обыденно.
Большая часть древнего собора лежала в руинах, но он оставался прекрасным. Стены были насыщены беспокойной, пульсирующей энергией. Если Парадиз имел сердце, то им являлась плавающая Триумфальная арка, реконструированная с помощью антигравитационных технологий и всегда собиравшая вокруг себя туристов. Сердцем же Темного города была Госпожа, как здесь называли Нотр-Дам - древний христианский храм, заброшенный, запущенный, но терпеливо дожидавшийся нового поворота колеса истории. Когда-то тут стоял языческий жертвенник, потом настали века господства религий Смирения, а в ходе одной из последних битв Семидесятидневной войны в храме забаррикадировалась маленькая группа псионов. Старая Франция отчаянно пыталась защитить псионов и паранормалов, предоставляя им убежище, когда «Евангелисты Гилеада» требовали выдачи северомериканских беженцев для отправки их в лагеря смерти.
Я поежилась. Во время войны Альбион и старая Франция, ныне входящие в состав Гегемонии, подвергались разрушительным бомбардировкам. Первый и последний ядерный удар был нанесен по северомериканскому Вегасу, но… Европа тоже хранила память о тех днях. Нотр-Дам выдержал прямое попадание, и до сих пор казалось, что из-под каменных завалов доносятся стоны умирающих.
Кстати, я в этом ничуть не сомневалась. Древний храм, находившийся на пересечении пяти силовых потоков, питавших энергией городской гравитационный центр,- самое подходящее место для призраков. Конечно, он заслуживал учреждения собственной коллегии церемониалов, реставрации и энергетической очистки. Но здесь, внизу, эта идея виделась не самой удачной. Под землей у псионов слегка съезжала крыша.
Мои сапоги легонько постукивали по ступеням, которые вели к огромным дверям, поскрипывавшим на древних петлях. Физическую структуру здания пронизывали потоки энергии.
Сегодня Госпожа была взволнованна. Может быть, она угадала мои намерения, а может быть, само присутствие демонов заставляло город ежиться, как ежится шлюха при виде ножа в руке сутенера.
«Ага. Деревянного ножа. - Сегодня этот склонный к сомнительным шуточкам голос звучал особенно насмешливо. - А, нож у тебя в сумке? Ну и ладно, там от него все равно будет мало толку».
Я толкнула дверь, заглянула за нее и сквозь дымку энергии оглядела внутреннее пространство. В диапазоне демонического зрения были видны раскаленные белые змеящиеся спирали. Осыпающиеся колонны и стены искрились, энергия стекала с хоров, пропитывая остатки великолепной кладки и чудом сохранившиеся фрагменты фресок.
Это было еще лучше, чем я ожидала, - нечто вроде магического эквивалента свалки радиоактивных отходов. Такой энергетический фон надежно укроет меня на первой стадии предстоящей работы. Потом я использую эту энергию в качестве топлива для заклинания, которое намерена сотворить. Оно будет сопровождаться смрадом и шумом такой мощи, что его ощутят каждый псион и каждый демон в радиусе трехсот миль.
- Лучшего места и не придумаешь, - пробормотала я, всовывая меч в петлю на портупее.
Мой голос отразился от камня, отлетел ко мне и рассыпался множеством отголосков в жужжащей вибрации клубящихся сил.