Выбрать главу

Щелк, щелк.

Ключ повернулся в замке, дверь подалась. Минни пинком ноги вброшена в комнату, и в ту же минуту дверь снова притворена, захлопнута и замкнута с той стороны, где остался стоять страшный румын.

Маленькая Минни Гербель была одна. Это было, впрочем, не совсем точно. Маленькая Минни Гербель была одна посреди огромной комнаты, освещенной голубым ночником, если не считать сорока двух женщин, лежавших в самых разнообразных позах и в самых разнообразных туалетах вповалку на полу среди ковров, циновок, простынь, подушек, котят, кроликов и папиросных окурков. По видимому, они не спали, так как при появлении Минни почти все вскочили. Одна зажгла новый ночник, другая подбежала к ней, третья схватила ее за плечо и стала распутывать веревки, четвертая вытащила у нее изо рта кляп, пятая подала воды, шестая сказала ласковым голосом, сильно осипшим от табаку и спирта:

— Новенькая. Иди ко мне на подушку! Я тебя здорово пощекочу.

Видя, что она не прочь привести свое намерение в исполнение, Минни оскалилась, как хорошая овчарка и, с своей стороны, показала полную готовность искусать каждую, кто к ней приблизится. Женщина с осипшим голосом немедленно ретировалась в свой угол, уткнула голову под подушку и тотчас же заснула. Другие тоже отошли от Минни, ворча и переругиваясь. Возле нее осталась только круглая толстушка с глазами, синими, как незабудки, и с ворохом коротких рыжих кудрей. Она держала стакан с водой и участливо глядела на Минни.

— Где я? — спросила Минни, напившись.

— Ты попала к продавцу живого товара, — тихо ответила рыжая девушка.

Между тем Сорроу, давно уже вернувшийся в кабачок «Кошачий глаз», не застал ни Минни, ни старой ведьмы, выдававшей себя за хозяйку. Молчаливый дворник вручил ему деньги и расчетную книжку. На все его вопросы он только мотнул головой и метлой, что заставило Сорроу немедленно отступить от него на несколько шагов. Он делал это не без досады и продолжал еще пятиться, как вдруг, пройдя с пол квартала, внезапно споткнулся, наклонился и поднял стоптанную туфлю Минни.

— Эге! — сказал себе Сорроу, и белесоватые глаза его стали острыми, как у кошки. — Трудненько это на венских улицах, но, если малютка догадалась спустить по той же дороге и чулки, мы, может быть, подоспеем за ней вовремя!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

«Утром, на отлете фламинго»

Кто заглянет в пять часов утра через стеклянную дверь в вестибюль американца, тот может убедиться, что у хозяина дома в высшей степени развито чувство симметрии.

Справа и слева от лестницы возвышаются два канделябра, и справа и слева по лестнице стоят, как истуканы, в два ряда, по восемнадцать душ в каждом, лакеи. На лакеях фиолетовые фраки с галунами, раздвоенные сзади. Руки лакеев симметрично опущены книзу, проборы наклонены, спины сгорблены полукругом, и, надо признаться, в их позах есть нечто, напоминающее фламинго.

Любитель симметрии только что дал банкет в честь своего знаменитого соотечественника, генерала Дауэса, прибывшего из Америки в Вену для осимметричивания Европы. Гости разошлись… Парадные огни потушены.

Главный мажордом вышел на лестницу и махнул жезлом. Тотчас же все тридцать шесть лакеев, всплеснув фалдочками, поворотились вокруг своей оси и гуськом, один за другим, засеменили вниз, чтоб так же бесшумно исчезнуть, как бесшумно стояли. Когда за последним из них затворилась дверь, мажордом величественно спустился вниз, поднял дверную цепочку и…

Но тут все обычные в таких случаях действия поскакали в обратном порядке, как какой-нибудь фильм, пущенный задом наперед. Вместо того чтоб запереть парадное, мажордом его хорошенько открыл. Вместо того чтобы идти спать, он стал в почтительную позу. И вместо того, чтоб спроваживать и выпроваживать, имея в виду несомненное окончание банкета и близость утра, он впустил именно сейчас крайне элегантного посетителя — высокого, стройного, нарядного джентльмена в бальном туалете и всех джентльменских принадлежностях…

— Фламинго! — пробормотал гость, входя.

— На отлете, эксцеленца, — почтительно ответил мажордом. — Входите, входите, вас ждут.

Молодой человек быстро взбежал да лестнице, прошел через пустую анфиладу комнат и приподнял одну из портьер. Перед ним, в круглой библиотеке, за шахматным столиком, сидели два человека и мирно доигрывали партию. Один из них — но, вместо того чтоб описывать эту фигуру, я просто адресую читателя к многочисленным номерам всех континентальных газет от такого-то числа какого-то месяца.

— Здравствуйте, Дельсарт, — лениво проговорил он, даже не взглянув на вошедшего. — Сядьте и обождите пару минут.