Они еще какое-то время пытались уговаривать девушку, но она врубила музыку на максимальную громкость. Мама и сын переглянулись... похоже, их попытки оказались безуспешными. Саша обнял маму, и они уже собирались на время оставить Аллу, когда услышали внизу, в столовой, жизнерадостные голоса Лизы и Олега. Девушка, похоже, осталась там, чтобы поесть, а Шацкий поднялся наверх и увидел их, дежурящих около комнаты.
Мужчина переглянулся с Сашей. Они-то знали, в чем причина поведения Аллы, да пока не понимали, как донести эту причину до Вики.
- Заперлась? - уточнил он.
Вика кивнула.
- Олег, я не знаю, что делать. Обычно, моя дочь со мной была откровенна. А сейчас... Она ведь знает про войну из первых уст. Наверное, это ее напугало. А сейчас, Юрий уехал, и она впала в отчаяние. Он ведь очень хороший, и настоящий друг семьи, почти родственник!
Женщина вспомнила побег своей дочери с награждения победителей олимпиады в администрации города. Тогда Алла тоже повела себя странно... правда, объяснила потом проблемами, возникшими у подруги. Однако, это был уже второй раз, когда она теряла самоконтроль из-за Горгадзе. Вика для себя объясняла это стрессом, который устроил Дмитрий, ранним взрослением детей и близостью войны. К тому же, у нее самой болела душа за Юрия. Что уж говорить про детей, которым он в свое время оказал реальную поддержку! Это ведь они попросили Олега найти молодого человека, и он, при помощи Геннадия, сделал это.
- Я тебя понял, милая, - Шацкий пожал руку Саше, поцеловал Вику и приблизился к двери. - Алла, открывай! Все волнуются. Не откроешь — мы с Сашей вместе выбиваем дверь. Если откроешь, я тебе в душу лезть не буду. Посижу пять минут — и уйду!
Когда дверь заскрипела, Олег помахал рукой, чтобы мама и брат отошли. Вике стало обидно. Значит, в трудный момент, ее Алла пускать не хотела, ее — родную мать, а Олегу открыла?! С другой стороны, Шацкий умел влиять на людей — иначе он не достиг бы того положения, которое занимал. И, наконец, какая разница, если ребенок открыл дверь и готов к диалогу, пусть и с отчимом?
- Вот и я, - Олег сразу увидел Аллу, лежащую на кровати лицом к стене. Давно ли он утешал Сашу, который также лежал, раздавленный появлением бабушки? Кстати, на ее недавних похоронах дети плакали — совершенно искренне. Она успела дать им ласку и любовь. - Чего ревем-то, маму и Сашку беспокоим?
Алла села в кровати. Ее боль рвалась из груди, заставляя поток слез пролиться из глаз. Почему-то, ей казалось, что отчим все поймет.
- Он уехал! - Алла зарыдала еще горше. - Назвал меня невестой, кольцо подарил... и уехал! Я сама виновата — говорила, ты уедешь, а я дождусь тебя как невеста. Вот он и воспринял все буквально!
- Нет, Аллочка, - Олег обнял девушку, прижал ее голову к своему плечу. - Он уехал, чтобы дождаться твоего совершеннолетия. Вернется — будет совсем другой разговор.
Вопреки его ожиданиям, Алла не успокоилась.
- Может не вернуться, - она спрятала лицо на груди Шацкого. - Там — бомбежки, минимум условий, тюрьмы... Юра нарывается на гибель... За это время может произойти все, что угодно!
Да, Горгадзе успел рассказать девушке о своем заключении, минуя страшные подробности. Ей хватило и этих слов, чтобы волноваться за своего... черт возьми, жениха. Олег тоже не слишком радовался этой любви Аллы — из-за ее шестнадцати годков, и из-за ожидаемой реакции Вики. Но, Юрий был очень хорошим человеком... настоящим мужчиной, судя по его поступкам. Более того — Олег понимал его: в свое время отец отмазывал его от армии, а он сознательно пошел служить в погранвойска, имея в восемнадцать лет связь с шестнадцатилетней девушкой, чтобы дождаться ее брачного возраста, а тогда служба как раз длилась два года. Позже она стала его женой и матерью Лизы, дождалась его из армии и погибла, едва перешагнув тридцатилетие.
- Не дождутся, - Шацкий гладил Аллу по голове, чувствуя, что у него теперь на одну дочь больше. - Мы с Геннадием и Сергеичем не для того спасали его с таким трудом, чтобы он снова был ранен, или попал в тюрьму. А там ему светит в лучшем случае заключение, в худшем...
- В смысле? - изумилась Алла. - Он же возвращается в расположение...
Тем временем, поезд, в котором ехал Юрий, Сурен и другие товарищи, был остановлен на границе — на станции, последней перед воюющим государством. Все ополченцы вышли на перрон, готовые к проверке. А проверка была непростая — от Министерства обороны. Юрий не понимал: их проверили перед выездом на предмет готовности, оружия, здоровья... Что же нужно теперь, когда он стал командиром батальона?!
- Юрий Горгадзе, капитан, - первым позвали его.
- Что я такого сделал? - недоумевал Юрий, когда его и ближайших подчиненных сажали на поезд в обратную сторону. - Я был ранен в бою за страну. Отсидел в украинской тюрьме. И что же, теперь меня и моих ребят — в тюрьму российскую?!
- Не парься, - один из военных похлопал его по плечу. Он явно был главным... молодой человек, лет тридцати. - Нынче беспокойно... на границе с одним из азиатских наших соседей. Наркоторговцы оборзели! Вот туда вы и поедете. Те границы тоже нужно охранять!
Отправленных обратно военных ознакомили с приказом Министерства обороны. Юрий, измотанный дорогой, заснул, а утром уже был на месте. Он знал, что там периодически бывает неспокойно. Однако, жизнь на границе с Азией виделась ему добрым, спокойным сном после места предыдущей службы. По прибытию, их сытно накормили, переписали каждого в журнал учета военнослужащих и отправили спать. Душа у обоих, правда, болела за тех ребят, что сейчас бились с новой властью там, откуда они бежали. Но, как военные, Юрий и Сурен не могли отказаться выполнять приказы командования.
- Ну и что? - спросил его Сурен, когда они поутру, после плотного завтрака, обходили границу. - Это — служба? Да там нас уже давно бы обстреляли...
В части их встретили тепло. Еще бы — герои войны! С замиранием сердца, прибывшие военные увидели на входе в канцелярию два висевших на стене листка: график посещений и график отпусков.
- Здесь и такое возможно, - заключил Горгадзе. - Кажется, я попал в рай...
* *
Анита сделала все, чтобы вытравить в нем человеческое достоинство. Дмитрий и не предполагал, что у нее есть склонность к садизму... Она не приходилась родственницей ему и Инге, а выдавала вещи покруче, чем они оба, вместе взятые!
С того дня, как она забрала его из госпиталя, его жизнь превратилась в ад. Прошел уже месяц, и девушка становилась все более жестокой. За это время она даже ни разу не вывозила его на воздух — только открывала дверь кладовки и окно в ближайшей комнате, и подвозила его к открытому окну. Это еще ладно. Питался Дмитрий только дешевым собачьим кормом, пил одну простую воду. В ответ на свои угрозы и просьбы он получал побои — по лицу, спине и животу. Учитывая, что он стал беззащитным инвалидом, а Анита была девушкой физически крепкой, доставалось ему неслабо. Только один раз за это время она злоупотребила спиртным — когда в положенный срок убедилась, что не беременна от него. В тот вечер Анита даже корм забыла принести в его кладовку. Зато, она пообещала найти самую заразную, отвратительную проститутку в городе, чтобы она скрасила его досуг.
В итоге, Дмитрий стал умолять о пощаде.
- Да ладно, - усмехнулась в ответ Анита. Он так и видел выражение злорадства на ее лице, хотя глаза его были сожжены кислотой. - Я тоже тебя просила, чтобы ты меня пощадил. Ты ведь не стал меня слушать? Еще и грозился сделать с Таней и Викой тоже самое! И, держу пари: будь у тебя возможность, ты бы это сделал, несмотря ни на что.
Да, она была права. Огонь ненависти и мести почти погас, но еще тлел. К тому же, он возненавидел старших детей. Эти выродки заманили его на паром, где он попался в лапы трех отмороженных бандитов — их мужей и безбашенного ополченца! Да, он пострадал в тюрьме, и серьезно — скорее всего, ему предстояло остаться инвалидом на всю жизнь. Если бы не дети, он бы сам не пришел на фестиваль, не рассказал бы о нем Инге, и та бы не примчалась туда в сопровождении наряда полиции!