Начальник цеха с улыбкой наблюдал за нескрываемым восхищением ребят.
— Все, что вы сейчас видите, создали своими руками люди, которые всю свою жизнь посвятили этому искусству.
С этими словами начальник цеха не спеша подошел к небольшому столу и достал из ящика шкатулку. На дне ее на зеленом бархате лежала тончайшей работы резная ручка, сделанная из цельного куска слоновой кости.
— Более сорока пяти лет хранится в нашем цехе эта ручка, — сказал начальник цеха. — Двадцать дней трудился над ее изготовлением старейший мастер Златоуста Гавриил Алексеевич Субботин. Ее ажурные лепестки, внутренняя выборка, весь замысел говорят о большом мастерстве нашего земляка… Попытки некоторых резчиков повторить эту замечательную работу пока не имеют успеха.
…Павлик долго не мог заснуть в тот вечер, забыть кабинет-музей: ажурные узоры на пластинках, орнаменты на шкатулках. Он был счастлив одной мыслью, что через два-три года научится творить подобное… Но самое замечательное — это ручка… И что за человек был этот Субботин, что сумел создать такое… Вот бы ему, Павлику, сделать такую ручку. Тогда он мог бы сказать себе: ты настоящий мастер!
Павлик с грустью вздохнул.
Много перепортил Павлик кусков пластмассы, прежде чем добился выполнения простейшей работы — настольной рамки. Мастер Иван Ильич любовно обучал его кропотливой работе и, бывало, по-отечески журил за поспешность:
— Экий ты, хлопец прыткий. Да разве такую вещь можно в один присест сделать! Терпение и воля, брат, — самое главное в нашем искусстве…
Дни проходили за днями. Павлик и сам замечал, как изменились его школьные товарищи, да и сам он. Повысилась требовательность к себе, вырабатывался определенный трудовой режим, а главное, здесь его научили наблюдать.
Мать Павлика часто замечала, как ее возмужавший за это время сын подолгу любовался узорами на замерзшем окне или мутно-белыми клочьями на небесной синеве.
— И что ты там, Павлуша, увидел? — с беспокойством спрашивала она молчаливого сына. — И раньше окно так замерзало. Эка невидаль.
Павлик отвечал с задумчивой мечтательностью:
— Запомнить надо, мама, этот узор… И знаешь — зачем? Вот вырезать бы такой из кости. Понимаешь?.. Красиво очень… А то ведь завтра солнышко выглянет — и растает все это. А надо, чтобы эта красота осталась у людей на всю жизнь…
Подходили к концу напряженные дни учебы. Однажды Павлика Дементьева вызвали к директору училища. Оправив свою сатиновую гимнастерку, он вошел в кабинет. На столе перед директором лежала последняя работа Дементьева — резная крышка для шкатулки. Это было произведением его творчества, куда он вложил все знания, умение, полученные в училище.
Директор обнял за плечи смутившегося Павлика и, подведя его к столу, сказал:
— Хорошие у тебя руки, Дементьев. Вижу, учеба впрок пошла. Только главное — не зазнавайся. Не думай никогда, что достиг самого высокого и больше итти некуда.
— Что вы, что вы, Николай Михайлович! — торопливо заговорил Павлик. — Да я эту работу и отдавать-то боялся: узор у меня немножко не такой получился, как я мечтал…
— Возможность вырезать лучший узор, — сказал директор, указывая на крышку, — тебе предоставляется на предстоящей экзаменационной работе… Да, скажи-ка, кстати, что ты думаешь представить на выпускной экзамен?
Внимательный взгляд директора заметил, как вздрогнули ресницы ученика, зарделись румянцем щеки.
«Ажурную ручку», — едва не выпалил Павлик. Но не сказал этого. Стало даже страшно при мысли, что он собирается повторить работу такого мастера, как Субботин. А если не выйдет — засмеют все и директор хвастунишкой назовет. Нет, лучше уж не обещать заранее.
И Павлик, опустив глаза, ответил:
— Не знаю еще…
Но трудно было носить в себе такой дерзкий замысел, который родился в голове Павлика Дементьева. Он поделился мечтой со своим товарищем Сергеем Моковым.
— Ты шутишь? — недоверчиво проговорил приятель. — Больно высоко замахнулся…
И потом таинственным шопотом добавил:
— Ведь это же Субботин, мастер, — да еще какой! Не нам с тобой ровня. Да и то он работал над своей ручкой двадцать дней. А у нас экзамен на носу…
После этого разговора Павлик еще больше загрустил. Не вышел, видать, из него мастер. Не сделать ему такой ручки, как Субботин…
Но нельзя было отогнать навязчивую мечту, которая запала глубоко в душу и корни там пустила. С корнем мечту не вырвешь…
До государственных экзаменов оставалось 10 дней. Ученики с волнением подходили к мастеру, и каждый показывал четкие рисунки давно продуманной работы. Одних он хвалил за удачный замысел, другим советовал переделать рисунок, выбросить лишнее или добавить необходимое. И когда проекты экзаменационных работ были утверждены, мастер заметил стоявшего подле него необычайно серьезного Павлика Дементьева.