Выбравшись из высокой травы, Хаукинз поспешил вниз. И меньше чем через минуту стоял уже на грязной обочине. Правда, теперь он не видел мотоциклиста, скрытого за очередным поворотом, хотя отчетливо слышал грохот приближавшейся к нему машины. Выскочив на дорогу, американец улегся прямо посередине ее, бухнувшись в самую грязь. Для того, чтобы выглядеть не таким большим, каким был он на самом деле, Хаукинз поджал под себя ноги и замер.
Вылетевший из-за поворота ши-сан резко затормозил, выбросив из-под колес комки грязи. Затем слез с мотоцикла и поставил его на подножку. Хаукинз слышал быстрые шаги подходившего к нему милиционера.
Нагнувшись к генералу, китаец потрогал его за плечо, по тут же, разглядев на лежавшем на шоссе человеке американскую военную форму, быстро отдернул руку. Хаукинз молниеносно вскочил на ноги. Ши-сан закричал.
На то, чтобы натянуть прямо на замызганную грязью одежду милицейские китель и брюки, ушло не более пяти минут. Потом генерал надел защитные очки, водрузил на голову мотоциклетный шлем, казавшийся совершенно нелепым на его огромной башке со стриженными под ежик седоватыми волосами, и застегнул под подбородком ремешок. К счастью, у него нашлась сигара. Откусив от нее ровно столько, сколько следовало, он щелкнул зажигалкой.
Теперь можно было пускаться в путь.
Атташе вбежал в кабинет посла, даже не постучав в дверь и не сказав ни слова его секретарю. И застал начальника за весьма прозаическим занятием: тот чистил зубы шелковой ниткой.
— Прошу прощения, сэр! — произнес атташе. — Но я только что получил инструкции из Вашингтона, с которыми вы обязаны немедленно ознакомиться.
Глава американской дипломатической миссии в Пекине взял телеграмму и, прочитав ее, в изумлении выкатил глаза и открыл рот. Застрявшая одним концом в его зубах нитка другим коснулась стола.
Подъезжая к пекинскому шоссе, до которого оставалось по полумощеной дороге три четверти мили, Хаукинз увидел, что въезд на него блокирован. Патрульная машина и несколько миллиционеров, выстроившихся в цепь поперек магистрали, — вот и все, что он смог различить сквозь запотевшие защитные очки.
Оказавшись у самого шоссе, он услышал, как патрульные переговариваются между собой. Затем один из них, зашагав по направлению к приближавшемуся мотоциклу, принялся истерически размахивать карабином, приказывая водителю остановиться.
Хаукинз подумал о том, что теперь его спасет только одно. Если ты собираешься покупать могилу, то выбирай ту, которая побольше! Доставай имеющееся у тебя оружие, пускай из него гром и молнии, и коли уж суждено погибнуть, то сделай это так, чтобы в ушах твоих зазвенели предсмертные вопли коммунистических ублюдков!
Дьявольщина какая-то! Он ничего не видел из-за проклятой пыли, а его нога то и дело соскальзывала с чертовой маленькой педали.
Генерал протянул руку к кобуре и вытащил из нее кольт сорок пятого калибра.
Целиться он не мог, но, слава Богу, нажимать на спусковой крючок дело нехитрое, чем он и занялся.
К его удивлению, патрульные и не думали открывать ответный огонь. Одни из них, завизжав, словно перепуганные насмерть свиньи, бухнулись прямо в грязь, другие же начали зарываться в насыпи или же прятаться за нею, спасая свои задницы от его единственного сорокапятикалиберного оружия. Какой позор, черт побери!
Его залепленные грязью очки, дым от сигары и вспышки выстрелов производили столь устрашающее впечатление, что даже стоявший впереди офицер, — а это обязательно должен был быть офицер, — не открывал ответной пальбы.
И это офицер!
Маккензи дал полный газ и разрядил весь магазин. Перемахнув через насыпь из земли и песка, он опустился на покрытый травою пологий склон холма. За те короткие секунды, что мотоцикл находился в воздухе, генерал успел разглядеть внизу искаженные криками лица и пожалел о том, что у него кончились патроны. Приземлившись, Хаукинз резко вывернул руль и смог, таким образом, изменив его угол, направить мотоцикл по диагонали назад к шоссе.
Да, черт побери, он снова катился по асфальту, прорвавшись через воздвигнутое против него заграждение!
Бетонная лента доставляла ему радость. Мотоцикл бойко мчал по шоссе. В лицо генералу бил чистый воздух, загонявший сигаретный дым ему за уши. И даже стекла его защитных очков были теперь чище.
Следующие девять миль Хаукинз пролетел метеором по чужому, принадлежавшему китайским коммунистам небу. Еще одна миля, и он свернет на улицы северной части Пекина. Он сделает это, черт побери! И тогда эти коммунистические недоноски узнают, что представляет собой американский ответный удар!