— Очень хорошо, что вы пришли. Думаю назначить вас санитаркой, нашим доктором…
— Справлюсь ли? — вскинула Наталка глаза.
— Справитесь! Меня-то вы еще как вылечили. Значит, и дальше все будет хорошо. А о Зубове…
Закончить фразу помешал Донцов: доложил, что пулемет установлен. Лейтенант встал и, опираясь на палку, медленно пошел к пулеметчикам.
Глава двадцать вторая
Лейтенант прицелился, переместил ствол пулемета влево, потом вправо и заметил, что амбразура очень узка: часть лежащего впереди пространства недоступна для огня. Он тут же показал, как надо исправить ошибку, и предупредил, что пулеметное гнездо и подход к нему должны быть тщательно замаскированы.
Расчет снова принялся за работу. Солдаты переделали бруствер, расширили амбразуру, соорудили из камней узкий извилистый подход к пулемету с тыла. Командир не уходил до тех пор, пока пулеметчики не сделали все как надо.
Продолжало устраиваться и стрелковое отделение. Головеня увидел здесь своеобразный бастион.
— А как же в случае воздушного налета? — спросил он у Подгорного.
— Используем расщелины, — ответил тот.
— Та-ак, — протянул командир. — Что ж, давайте попробуем. — И подал команду: — Воздух!
Солдаты бросились кто куда. В одну из расщелин забилось несколько человек.
— Отставить! — махнул рукой лейтенант. — Никуда не годится! Людей у нас мало, а вы все в одну щель забились. В случае чего — одной бомбы хватит. Надо, чтобы каждый имел свое укрытие и как можно дальше от других. Оборудуйте ячейки так, чтобы они служили и укрытиями и из них же можно было вести огонь по самолетам. Спрятаться в скалах легко, но кто же тогда воевать будет?
— Понятно, товарищ лейтенант, — виновато козырнул Подгорный. — Разрешите выполнять?
— Выполняйте!
Вернувшись на КП, Головеня принялся просматривать солдатские книжки. Судя по записям в них, бойцы в основном были из одной армии, но из разных полков и дивизий. Командир решил составить список личного состава. Раскрыв блокнот, он задумался: как же озаглавить этот список? Взвод? Нет. Отряд? Не годится: это больше к партизанам относится, а тут регулярные войска. И вдруг мелькнула мысль: «Гарнизон Орлиные скалы!»
Всего оказалось двенадцать человек, включая деда, Наталку и Егорку.
Лейтенант еще раз просмотрел список, стараясь запомнить незнакомые фамилии, и, не найдя в нем фамилии Зубова, приказал Егорке вызвать солдата.
— Слушаюсь, вызвать Зубова! — лихо откликнулся мальчик. Он как-то сразу вошел в роль посыльного и успел уже перезнакомиться со всеми солдатами.
Зубов вскоре явился, но, увидев Серко, лежащего возле КП, затоптался на месте. Пес сразу вздыбил шерсть на загривке, оскалил желтые клыки.
— Да не бойтесь! — подал голос Егорка, успевший вернуться на КП. — Смело идите!
Но Зубов не двигался.
— Идите же! — повторил Егорка.
— Не командуй. Придержи лучше свою дворнягу!
— А я что делаю? Тоже мне — солдат, простой собаки боится!
— Ну-ну, не очень, — Зубов подошел к лейтенанту. — Рядовой Зубов по вашему приказанию явился!
Головеня кивнул, предложил сесть.
— Как ранение? — спросил он.
— Ничего, заживает…
— Ну что ж, хорошо. А почему вы до сих пор не сдали книжку? Ведь приказ был.
— Не знал… То есть мне Донцов говорил, а я…
— Надо выполнять приказания!
— Виноват, товарищ начальник…
— Впредь называйте меня только по воинскому званию. Вы же не первый день в армии, пора знать!
— Понимаю, виноват… — промямлил солдат, пряча встревоженные глаза.
Но Головеня будто не заметил этого.
— В каком полку служили? — раскрывая книжку, спросил он.
— В сто двадцать первом.
— Пулеметчик?
— Так точно. Второй номер!
Зубов встал, вытянул руки по швам, хотя лейтенант и не требовал этого. Лицо его все время менялось: то бледнело, то покрывалось красными пятнами. «Волнуется», — подумал лейтенант.
Полистав книжку, он выписал из нее необходимые сведения и, к удивлению солдата, вернул назад.
— Беречь надо… Вон как истрепали!
— Так она ж у меня с финской войны, товарищ лейтенант.
— Вижу. На каком направлении были?
— На Ухтинском.
— А призваны?
— Первого января тридцать девятого года! — отчеканил солдат. И опять подумал: «Ишь куда гнет. Хитро подкапывается».
Лейтенант прищурился:
— Так, так… Значит, ветеран. Вторую войну воюете. Опыт, как говорится, есть…
Солдат переступил с ноги на ногу и шумно выдохнул, помрачнев еще больше. А лейтенант, вынув из кармана щепотку табаку, отсыпанного дедом, свернул козью ножку и в упор спросил: