— Я еще не согласилась! — зло пробормотала я, хоть и понимала, что колдунья права. Все зависело от меня. — Хорошо, я найду эти чертовы туфли. Итак. Где вы предлагаете мне жить, пока я снова буду мучиться в выпускном классе?
— О! — радостно воскликнула Гламора. — Это проще простого. Мы отыскали твою маму.
Маму. Я тут же вспомнила все события, связанные с ней, и хорошими их не назовешь. Я оказалась в богом забытом Канзасе и стала свидетелем того, как Нокс занял место среди колдуний. Место, которое никогда не предназначалось мне, как бы сильно я ни старалась. А еще я не представляю, получится ли вернуться в Страну Оз — и хочу ли я этого вообще. Что теперь? Я должна жить с женщиной, которая сбежала на вечеринку со своим дружком и бросила меня прямо перед надвигающимся торнадо? Это уж слишком!
— Дайте мне минуточку подумать, — пробормотала я и выскользнула из палатки.
На улице было прохладно и безветренно, но высоко в звездном небе быстро проносились облака, словно надвигалась буря. Как будто мало нам бурь. По-моему, и одного торнадо было слишком много.
Я задумалась: а что, если бы в тот злосчастный день мама вдруг решила позаботиться обо мне? Отвезла бы меня в убежище — туда, где мы переждали бы бурю? Что, если в конце концов она поступила бы правильно? Стоило ли все, оставленное здесь, того, что я получила в Оз: магии, выносливости и веры в себя? Если не ради Нокса, то зачем еще возвращаться туда? Оставаться с ним было равнозначно счастью. Но его обязанности как Колдуна Востока не оставляют надежды на нормальные отношения, а меня как-то не привлекает мысль возвращаться в Страну Оз только для того, чтобы стать слугой членов Круга.
Интересно, как бы сложилась жизнь, если бы мама не сбежала, если бы мы спрятались от торнадо и меня не унесло в волшебную страну? Я знала, что где-то глубоко внутри той, бросившей меня мамы была другая — любившая, ценившая меня, словно сокровище. Но Канзас умеет отбирать последние крупицы хорошего, как и его суровые степные ветра, от которых трескается и облупливается штукатурка на домах, пока все не становится выцветшим и безнадежно серым. Да и кого я обманываю? Жизнь моя здесь всегда была сущим адом.
После жалкого побега отца я стала свидетельницей маминого отчаяния: она катилась по наклонной сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Постепенно таблетки и алкоголь уничтожили все, что напоминало о веселой, счастливой женщине, которую я когда-то знала. И ко времени, когда торнадо унес наш трейлер из «Пыльных акров», мама стала диванным овощем, поднимающимся с насиженного места, только чтобы завалиться в ближайший бар с дружком Тони.
В тот день мы с мамой поругались, потому что меня отстранили от уроков — как будто я была виновата в том, что Мэдисон Пендлтон, наша беременная тиранша, устроила драку. А потом мама умчалась на свою «торнадо-вечеринку», бросив меня на произвол судьбы. В памяти остался ее образ именно в тот последний день: яркий безвкусный макияж, дешевая юбка-пояс и глубокое декольте, грудь, подтянутая лифчиком к самому подбородку. Развратница, шлюшка, ворчунья и мерзавка. Я ведь могла умереть. А теперь мне предлагают к ней вернуться? Притвориться, что все хорошо? Колдуньи всегда многого от меня хотели, но это уж слишком.
— Эми? — Это был Нокс.
Чародей примостился на краешке потрескавшегося бетонного фундамента, и в темноте я едва различала его силуэт. Забавно, но именно его мне сейчас хотелось видеть меньше всего — и больше всего на свете. Разве Нокс теперь может стать для меня утешением? Он сделал свой выбор — мы никогда не будем вместе.
— Эми, мне жаль. Правда, очень жаль, — проговорил чародей.
Кое-как поборов сомнения, я присела рядом, но все же повела плечами, когда он попытался меня обнять. Заметив это, Нокс торопливо отстранился.
— Почему ты просто не рассказал? — спросила я. — Зачем позволил тешить себя надеждами, что мы можем… — Я осеклась на полуслове, радуясь, что в темноте не видно пылающих щек. Мне шестнадцать, и мы знакомы всего… видимо, всего месяц. Мы не помолвлены, но почему-то казалось, что наши отношения даже прочнее, чем у помолвленной пары. Наверное, дело в Стране Оз, там все кажется важней и ярче.
На горизонте забрезжил рассвет, возвещая о том, что ночь закончилась. Не в силах противостоять внезапному желанию, я запрокинула голову и посмотрела на небеса. Несмотря на скопившиеся в душе боль и злость, несмотря на то, что в Канзасе мало хорошего, небо здесь было особенным. Облака разбежались, и по бархатной сини, еще сияющей яркими звездочками, во всей красе растянулся Млечный Путь. Когда я была маленькой, папа иногда брал бинокль и водил меня ночью на улицу смотреть на созвездия. Я до сих пор помню некоторые из них — гораздо лучше, чем папу.