— Сделаю всё, что возможно, — процедил сквозь зубы Лид, глядя в центр зала.
Придворные заволновались, наполняя всё вокруг бряцаньем самоцветов и драгоценных украшений. Верный знак того, что…
Тук-тук-тук. Распорядитель торжеств стукнул в третий раз — трижды. Началось!
Тот же распорядитель затянул «Многая лета», и стогласый, стоголовый хор служителей и придворных затянул славословие ванакту. И вот он вошёл, торжественно, храня полное молчание. Пред ним шли варвары с гигантскими секирами. Руки их точно выкованы были из золота — столь многими браслетами они были украшены.
Позади варваров неспешно, едва переставляя ноги, двигались принципы — первые среди воинов, гвардия. Алые плюмажи их из конского волоса колыхались на ветру, шедшем из-под дворцового купола. Принципы несли копья, на остриях которых держалось пурпурное покрывало, закрывавшее всё пространство позади них.
Лид мысленно представил себе ванакта, шедшего позади этого пурпурно-алого щита. Вот он, гордо вскинув голову, размышляя о вечном, об империи и о том, как бы наградить расторопность вернейшего слуги его, Лида, вышагивал по мраморным плитам, и звуки шагов его…
И точно! Когда варвары, а вслед за ними принципы, остановились, то слышен был только гул шагов ванакта. Вот-вот поднимут покрывало…
Распорядитель поднял руку с зажатым жезлом и воскликнул: «Славься, трижды благословенный! Мир готов к явлению твоему!». И точно! Принципы опустили копья на плечи враваров, алый покров ниспал на их могучие, загорелые спины…
И миру явился ванакт. Для сегодняшнего торжества он избрал солнцеобруч: золотые лучи с алмазными навершиями устремлялись вверх, чуть загибаясь вовнутрь, добывая божественный свет для ванакта. Острия лучиков и впрямь светились этим светом. Значит, правитель только-только надел его. Но ведь его должны были облачить ещё час или два назад! Что же заставило его так поздно надеть солнцеобруч?
Ванакт, окружный стеной безмолвия, хранивший молчание, наклонил голову. Вышагивавший рядом с ним придворный, облачённый в чёрный как смоль плащ, с узором в виде книги, вышитым серебряными нитками, раскрыл свиток. Да, этому человеку позволено было читать слова, писанные пурпурными чернилами! Какой он счастливый, этот силенциарий-хранитель ванактова молчания!
— Наша божественность…
Силенциарий принялся зачитывать титул ванакта. Лид достаточно хорошо помнил эти двадцать или тридцать строк убористым почерком, так что смог переключить своё внимание на самого ванакта.
Да, тот был уже далеко не молод. Несмотря на все ухищрения кудесников, виски оказались одеты в серебро, глаза покраснели от неусыпных бдений над государственными делами, а походка потеряла былую резвость. Шептали, что государь страдает от подагры и ещё десятков других болезней, превращавших его жизнь в проклятье. Но Лид не мог понять, как это: жизнь правителя — это уже благословение, которого каждый пожелал бы достигнуть! И плевать на болезни и прочее! Главное — это та власть, которую тебе дарует престол и солнцеобруч!
— В постоянных заботах о подданных своих и землях нашей царственности пребывая…
Лид едва успел вернуть всё своё внимание силенциарию.
— Решили отправить на юго-восточные рубежи, в область, где глупые мятежники нуждаются в наставлении…
Так это же граница с крыланами, будь они неладны! Будь прокляты их плутовские творения и обманки! Кому-то не повезло, и он будет отправлен командовать в очередной драке с врагом. Лид вглядывался в лица придворных и гадал: кому же достанется эта милость, более похожая на проклятье? Внутренне Лид радовался: на одного конкурента станет меньше, — но внешне хранил полнейшее спокойствие.
— И решила наша царственность в согласии с многомудрым синклитом отправить нашего доброго и верного слугу Нарсеса, коего таланты нам хорошо известны…
Лид ликовал. Да! Да! Да! Трижды проклятый Нарсес наконец-то отправится куда подальше, и никто из виночерпиев на сможет бороться с Лидом за милости ванакта! О да, сбылась мечта! Сбылась!
— Но зная трудности сего дела, решила наша царственность подобрать верного помощника, долженствующего стать наставником и советником Нарсеса, равным по правам ему, виночерпия нашего Лида…
Лид был счастлив услышать имя своё, записанное пурпурными чернилами — и готов был проклясть этот день. Он! Поедет! На! Войну! Нет! За что?! Зачем туда!
— Благодарю трижды благословенного! — с чарующе подобострастной улыбкой воскликнули Нарсес и Лид в едином порыве, так слаженно, как никогда прежде не бывало — и никогда более не будет. — Благодарю за то, что отметил он нижайшего, подлейшего, мелкого раба своего!